19 июля 1914. Хронология событий. Подготовка к войне

Событие, ставшее первым шагом к мировому конфликту, произошло в Петербурге днем 19 июля (1 августа) 1914 года. Здесь началась Первая мировая война. Первой военной дорогой проехать можно и сейчас минут за пять. Для этого нужно сесть в машину у подъезда мрачного, облицованного гранитом здания бывшего посольства Германской империи, что на углу Большой Морской улицы и Исаакиевской площади, и двинуться по Большой Морской в сторону Невского проспекта, пересечь его и въехать под арку Главного штаба, затем повернуть направо. Затем следует остановить машину у правого крыла Главного штаба, там, где до 1917 года находилось Министерство иностранных дел Российской империи, войти в подъезд, подняться по лестнице в бывший кабинет министра иностранных дел… Именно такой путь и проделал 19 июля (1 августа) 1914 года в 17 часов германский посол с нотой об объявлении войны России в руках…

В те летние дни Петербург испытал невиданный порыв патриотических сил и единения. Тысячи демонстрантов, побуждаемые бескорыстными патриотическими чувствами, пришли на Дворцовую площадь, чтобы выразить свою поддержку государю и армии в борьбе с «германцем», за независимость Сербии, над которой нависла австро-германская угроза. Люди пели гимн «Боже, царя храни!». В первых рядах стоял и пел великий Федор Шаляпин. Когда на балконе появился Николай II, толпа опустилась на колени. В эти дни почти прекратились забастовки на заводах. Началась борьба со всем немецким. Именно тогда Санкт-Петербург был переименован в Петроград, с фасада германского посольства сбросили вниз огромную каменную конную группу…

Удачное сначала наступление русских войск на фронте неожиданно закончилось разгромом в Восточной Пруссии, при Танненберге в августе 1914 года. Зато успехом сопровождалось наступление на армию союзницы Германии, Австрии, которая была вынуждена очистить половину Галиции. Ответная операция австро-немецких армий в мае 1915 года закончилось для России тяжким поражением – ей пришлось уступить Литву, Галицию. Половина армии вышла из строя. Экономическое положение страны стало ухудшаться, выпуск военных товаров отставал от потребностей фронта. В ходе войны стало особенно заметно отставание России в современной военной технике – на вооружении почти не было танков, не хватало самолетов, автомобилей, главной тягловой силой, как и раньше, оставались лошади. Бездарность командования, воровство в тылу, бессмысленные жертвы все больше раздражали общество.

Все желали уходящим на фронт по объявленной правительством всеобщей мобилизации быстрых побед и скорейшего возвращения. Сначала, действительно, русские войска, начав наступление в Восточной Пруссии, добились первой крупной победы над немцами. Однако тотчас следом пришла и первая катастрофа. Командующие русскими армиями не сумели согласовать свои действия, одна армия была окружена немцами и почти полностью погибла, а другая с позором отступила. Потери России составили сотни тысяч убитых, раненых и пленных. Поначалу горечь поражения компенсировало успешное продвижение русских войск на юго-западе по территории Австро-Венгрии, союзницы Германии. Но и там, как уже сказано, победы оказались недолговечными. Русским войскам пришлось оставить Польшу – наиболее развитую в экономическом отношении часть империи. Без ее промышленности воевать было трудно. Потом война перешла в ту стадию, которую называют «окопной», или позиционной. Обидные поражения, бессмысленные жертвы, очевидная для всех бездарность командования, воровство в тылу – все это вызывало негодование общества. Однако в столицах эти настроения проявились не сразу. Несомненно, начавшаяся война дала новые рабочие места на многочисленных (особенно металлообрабатывающих) предприятиях; усилился приток капитала из-за границы; производство, ориентированное на военные заказы, увеличилось. За годы войны объем промышленной продукции Петрограда вырос на 150%, также увеличилось и число рабочих. Война способствовала развитию таких новых видов производства, как автомобилестроение, электропромышленность. Завод Игоря Сикорского в Новой Деревне начал выпускать бомбардировщики «Илья Муромец».

Заглянем в источник

Страсть к переименованиям в зависимости от политического момента – черта, примечательная не только для советских времен. Известно, что отношение к топониму, как тотему, могущему принести (символизировать) зло или добро, прослеживалось еще в прежние века. Так, после подавления восстания Емельяна Пугачева по указу Екатерины Великой родная станица Емельки (уничижительные имена были обязательны при упоминании государственных преступников) Зимовейская была переименована в Потемкинскую, а река Яик – в Урал. Часто власти даже не удосуживались объяснить причины переименований. Но вот что мы читаем в бульварном «Петербургском листке» по поводу переименования столицы:

«Столица Петроград. Совершился великий исторический факт. Столица Российской империи Петербург, более двух веков носивший это название, по Высочайшему повелению переименован в Петроград. То, о чем мечтали лучшие из славянофилов, сбылось в великую эпоху борьбы с германизмом. На такой крупный шаг, как переименование столицы величайшего в мире государства, можно решиться, конечно, только имея достаточные к тому основания. А таких оснований у нас больше, чем нужно. На самом деле столица великого славянского государства до сих пор носила немецкое название. В каком государстве существует такой же факт, в какой стране столичный город носит чужеземное название. В эпоху великого строительства России, когда без иноземцев не мог обойтись Петр Великий, было вполне понятно, почему заложенный в устьях Невы город, ставший потом столицею, получил название Петербург.

Но теперь, когда русский народ достиг крупных успехов на всех поприщах человеческой деятельности, Россия – глава славянства – должна идти своим историческим самобытным путем. Но столица ее должна носить славянское название. Велением Державного Хозяина земли Русской так отныне и будет. В связи с новым именованием российской столицы должны произойти изменения в названиях и ближайших к ней городов – Петергофа, Шлиссельбурга, Ораниенбаума и Кронштадта, носящих немецкие названия. Особенно нуждается в переименовании защищающая столицу крепость Кронштадт, так как в пределах воюющей с нами теперь Австро-Венгрии имеется город с таким же наименованием».

Статейка отражает тот дурман ксенофобии и показного патриотизма, охватившего тогдашнее русское общество. Особенно забавно последнее предложение о переименовании Кронштадта, ибо, по мнению автора статьи, выходит, что наличие города с таким же названием во враждебной Австро-Венгрии несет непосредственную угрозу России.

Вместе с тем довольно скоро стало ясно, что техническая отсталость русской промышленности является серьезным тормозом производства, и ее начали компенсировать за счет сверхурочных работ. За них платили особо, но инфляция сжирала добавку к жалованью. Выяснилось, что экономика России не в состоянии выдержать напряжение сколько-нибудь длительной тотальной войны. Положение в экономике непрерывно ухудшалось. После потери польского угля, оставшегося на оккупированных немцами территориях, реальностью стал и топливный кризис. Заводы работали, имея порой всего лишь суточный запас угля. Затем наступил продовольственный кризис, вызванный массовыми мобилизациями работоспособных мужчин из деревни, низкой урожайностью сельского хозяйства России. И все-таки главной бедой была беспомощность правительства. Страшна оказалась не столько нехватка топлива и продуктов, сколько неспособность власти организовать своевременную доставку их в столицу. В столице, 200 лет не знавшей нужды в продовольствии, начали исчезать товары. Возник «черный» рынок, началась спекуляция и воровство. Словом, уже через год-полтора после начала войны столица стала неузнаваема. Война, шедшая пока еще далеко на Западе, мощно вторглась в ее жизнь. Давно были забыты радостные проводы на войну; санитарные поезда везли и везли с фронта в столицу раненых, изувеченных, отравленных газами людей. Военная медицина была не в состоянии справиться с потоком раненых. Повсеместно началось движение женщин – они учились на медсестер и шли помогать раненым, уезжали на фронт. Не последнюю роль в развитии этого благородного начинания играл пример царской семьи – и царица, и великие княжны ухаживали за ранеными в госпиталях.

А. Соколов. Императрица Александра Федоровна

Действующие лица

Императрица Александра Федоровна

«Жаль, что занятия отнимают столько времени, которое хотелось бы проводить исключительно с ней!» – так писал в своем дневнике занятый государственной деятельностью император. «Она» – это Аликс, его возлюбленная супруга, окруженная любимыми детьми.

«Моя императрица» – так называл ее Николай II. В русской истории конца империи, пожалуй, нет другой, более противоречивой фигуры, чем эта красивая женщина с холодным, надменным лицом. Немка по рождению (до принятия православия – Виктория Алиса Хелена Луиза Беатриса, принцесса Гессен-Дармштадтская, в домашнем обиходе – Аликс), англичанка по воспитанию, она стала супругой Николая II в 1894 году, сразу же после смерти Александра III. Это был брак по горячей любви. «Ники» и «Аликс» обожали друг друга, в тогдашней царской семье не было другой такой теплой, нежной семьи, таких заботливых супругов. Но тут и возникало разительное противоречие: казалось, оба они созданы для тихой частной жизни, вдали от суеты и кипения света, а между тем удел правящей императорской четы был как раз иной – быть в гуще событий, у всех на виду. Оказалось, что столь любимая народом роль «хозяйки земли Русской», «матушки-государыни» не по силам гордой, замкнутой и внешне холодной Аликс. Императрица была нелюдима, застенчива, не любила общества, дичилась окружающих. При ней не было ярких, веселых придворных празднеств, которыми прославились предыдущие царствования. Аликс была полной противоположностью другой Александре Федоровне, супруге Николая I, о которой современник писал:

«Императрица всегда любезная, оживленная, веселая, с жизнерадостным настроением, умеет прогнать всякое стеснение и сделать так, что всякий в отдельности чувствует себя хорошо. Двор в Петергофе – настоящий семейный круг, где каждый чувствует себя хорошо».

Вторая Александра Федоровна осознавала свои невыигрышные особенности, видела, что уступает в шарме своей свекрови, вдовствующей императрице Марии Федоровне.

«Я не виновата, что я застенчива, – говорила она. – Я гораздо лучше чувствую себя в храме, когда меня никто не видит, там я с Богом и народом… Императрицу Марию Федоровну любят потому, что императрица умеет вызывать эту любовь и свободно чувствует себя в рамках придворного этикета, а я этого не умею, и мне тяжело быть среди людей, когда на душе тяжело».

Действительно, «правильному» публичному императорскому поведению Аликс препятствовало многое: ее природная застенчивость, угрюмость и скованность на людях, неумение и нежелание найти с ними общий язык, ее неглубокий ум, упрямство, близкое к фанатизму.

И жить императорская чета стремилась в уединении, вдали от шумной столицы. Таким любимым местом стал Петергоф, Александрия, где возникла «интимная резиденция», окруженная «нескончаемой высокой глухой стеной, выкрашенной в “казенные” – желтую и белую – краски» (по воспоминаниям А. Н. Бенуа). Сюда 27 мая 1895 года Николай привез свою Аликс и записал в дневнике:

«С радостными и горестными чувствами въехал я в милую Александрию и вошел в наш дом у моря. Так странно кажется жить здесь со своей женой. Хотя места тут в обрезе, но комнаты прелестные и помещение идеальное. Замечательно красиво отделана новая комната (Аликс) внизу у столовой. Но главная краса всего дома – это близость моря!»

В дневнике речь шла о Нижней даче (Нижнем дворце), построенной по указу Александра III для него – цесаревича, в 1885 году по проекту архитектора А. О. Томишко в стиле неоренессанс. Дворец был невелик, но очень удобен. Он сразу понравился Аликс, ибо отвечал ее вкусам и привычкам, а главное, тем, что жизнь ее семьи была защищена от досужего внимания окружающих. Нелюбимая свекровь и родственники жили в удалении – в Коттедже и «Ферме». В самом дворце почти не было проходных комнат, да и само его устройство «отсекало» посторонних: внизу – служебные помещения, а на второй этаж (в темно-ореховый кабинет Николая, приемную Александры и в Розовую гостиную) попадали только избранные люди: докладчики царя и редкие гости супругов. А на третий этаж вход для большинства был невозможен. Здесь находилась святая святых – спальня и Малая гостиная (Кофейная), в которой по вечерам собиралась семья. Рождение детей привело к перестройке дворца: в 1895-1897 годах с южной стороны пристроили флигель – «Детскую половину».

Желание царя чаще бывать с семьей привело к тому, что летом светская и даже официальная жизнь столицы перемещалась в Петергоф. В Большом дворце Петергофа император давал аудиенции иностранным посланникам, вручал награды. Летом 1897 года здесь он принимал германского императора Вильгельма II, президента Франции Феликса Фора, сиамского принца, а в 1890 году – иранского шаха. В Александрию к нему приезжали с докладами министры и военные. Вообще, с Петергофом связаны важные события в жизни императора и России. Отсюда в августе 1904 года царь ездил провожать готовившуюся к походу на Тихий океан эскадру З. П. Рожественского. На Нижней даче он подписал знаменитый Манифест 17 октября 1905 года о даровании гражданских свобод, здесь же он совершил государственный переворот, распустив 9 июля 1906 года Первую Государственную думу, а в 1907 году – Вторую.

Счастливая жизнь Аликс с Николаем на самом деле обернулась трагедией, и главную роль в ней сыграла судьба. Рождение четырех девочек подряд огорчало супругов («Какое разочарование! Четвертая дочь!» – запись в дневнике Николая после рождения Анастасии), им необходим был наследник мужского пола. На этой почве у Александры возникли терзавшие ее неврозы, окреп некий комплекс «династической вины», в результате она еще больше замкнулась в себе. Долгожданное рождение царевича Алексея в 1904 году принесло вместе с радостью и облегчением огромное горе – у мальчика, «солнечного лучика» (так называли его родители), обнаружилась гемофилия, унаследованная Аликс от своих германских предков. Началась непрерывная, отчаянная, но скрытая от глаз большинства борьба за здоровье тяжело больного ребенка. Психическое здоровье самой царицы разрушалось. Она стала суеверна, экзальтированно богомольна, оказалась склонна к мистическим увлечениям, была пропитана верой в чудеса, верила любым проходимцам, обещавшим спасти, вылечить цесаревича. Здесь сказывалось и страстное желание помочь своему невинно страдающему дитя, и общий дух, характерный для православия предреволюционной поры: жажда знамений, поиски провидцев, юродивых, чудотворцев, носителей сверхъестественной силы. К этому нужно прибавить экзальтированное увлечение людей света спиритизмом, восточными учениями, понимаемыми плоско и неглубоко. Из всего этого, далекого от истинного православия мистического тумана и появился Распутин, близость которого с царской семьей окончательно погубила репутацию самой царицы, династии…

Постепенно в обществе формировался отрицательный имидж Александры Федоровны, ее стали обвинять в самых разных бедах, постигших страну, в превратном духе истолковывать ее добрые и искренние дела, порывы и чувства. Как писал священник Георгий Шавельский, «ее восторженную веру, например, называли ханжеством, кликушеством. Когда она, заботясь о жертвах войны, следуя влечению своего христианского сердца, перенесла свои материнские заботы и на пленных германцев и австрийцев, тотчас поползли слухи об ее тяготении к немцам и об ее измене».

Сохранилась фотография 1916 года, сделанная одной из дочерей Николая в кабинете отца. Постаревшая, грузная Александра Федоровна непринужденно сидит на письменном столе мужа и как будто что-то внушает старательно записывающему за ней Ники. Эта фотография поразительно соответствовала тогдашним представлениям народа о своем государе. Кажется, будто она диктует ему слова из своих писем. Человеку, читающему письма императрицы Александры Федоровны к Николаю II, написанные осенью 1916 года, кажется, что через них она будто проводит своеобразный сеанс гипноза, зомбирования, чтобы подчинить волю Николая, заставить его поступать так, как кажется правильным ей и стоящему за ее спиной Распутину:

«…Ты властелин и повелитель России, всемогущий Бог поставил тебя, и они должны все преклоняться перед твоей мудростью и твердостью… Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом – сокруши их всех».

Кажется, что императрица в последнем случае применила не самое удачное сравнение, проявив слабое знание русской истории – как «сокрушил их всех» Павел I, хорошо известно. Кроме всего прочего, и императрица и император были искренне убеждены в народной, крестьянской любви к ним, престолу. Эта иллюзия подогревалась подготовленными местными властями к приезду царственной четы верноподданническими манифестациями, многочисленными пышными адресами с уверениями в беззаветной любви народа к монарху. Их плодили власти и монархические организации.

В конце 1916 года, когда ситуация в стране стала приобретать взрывоопасный характер, императрица, не чувствуя этого, по-прежнему настаивала:

«Еще немного терпенья и глубочайшей веры в молитвы и помощь нашего Друга (Распутина. – Е. А.), и все пойдет хорошо… Покажи всем, что ты властелин, и твоя воля будет исполнена. Миновало время великой снисходительности и мягкости – теперь наступает твое царство воли и мощи! Они будут принуждены склониться пред тобой и слушаться твоих приказов и работать так, как ты хочешь и с кем ты назначишь. Их следует научить повиновению. Смысл этого слова им чужд: ты их избаловал своей добротой и всепрощением. Почему меня ненавидят? Потому что им известно, что у меня сильная воля и что когда я убеждена в правоте чего-нибудь (и если меня благословил Гр(игорий), то я не меняю мнения, и это невыносимо для них. Но это – дурные люди. Вспомни слова t-r Филиппа, когда он подарил мне икону с колокольчиком. Так как ты снисходителен, доверчив и мягок, то мне надлежит исполнять роль твоего колокола, чтобы люди с дурными намерениями не могли ко мне приблизиться, я предостерегала бы тебя. Кто боится меня, не глядит мне в глаза и кто замышляет недоброе – не любят меня… Хорошие же люди, честно и чистосердечно преданные тебе, любят меня: посмотри на простой народ и на военных, хорошее и дурное духовенство… Все становится тише и лучше. Только надо чувствовать твою руку. Как давно, уже много лет, люди говорили мне все то же: “Россия любит кнут!” Это в их натуре – нежная любовь, а затем железная рука, карающая и направляющая…».

Общее направление мысли государыни, ее требования явно расходились с реальностью. При этом к концу своего императорства она все дальше отходит от высшего общества, которое откровенно презирает. Она вступает (особенно по поводу Распутина) в конфликт с царской семьей, портит отношения с родной сестрой, великой княгиней Елизаветой Федоровной и другими некогда близкими ей людьми. После свержения Николая и монархии бывшая императрица вступила вместе с мужем и детьми на свой во многом ею же подготовленный крестный путь, который закончился в подвале дома купца Ипатьева в июле 1918 года.

Осенью 1915 года Николай II сместил популярного в армии главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, и взял командование на себя. Это был серьезный промах – отныне все военные неудачи относили на счет царя, который не обладал талантом военачальника. За время его главнокомандования лишь раз русским войскам генерала Брусилова в 1916 году удалось совершить успешный прорыв на австрийском фронте, но вскоре из-за недостатка боеприпасов это наступление выдохлось. Результаты военных действий в 1916 – начале 1917 года были удручающи для России. Фронт против немцев удавалось сдерживать с трудом. Армии не хватало самого необходимого, солдаты мерзли и голодали в окопах, множилось число дезертиров, в тылу росли антивоенные настроения.

Кроме того, в обществе, питавшемся слухами, распространилась ксенофобия, повсюду говорили о вредительстве и шпионаже, процветающем в высших сферах власти и при дворе, в кругу императрицы Александры Федоровны, немки по происхождению. Грязные слухи распространялись и об отношениях царицы и Григория Распутина.

В народе всю вину за поражения возлагали на императрицу-немку, якобы окружившую себя германскими шпионами и подавившую волю царя. Однако шпиономания не имела никаких реальных оснований: только по рождению немка, Аликс с пяти лет воспитывалась в Англии, и ее родным языком был английский, а отношение к Германии, и особенно Вильгельму II, у нее было всегда резко отрицательное. Как бы то ни было, общественное мнение было основательно в одном – влияние императрицы на Николая II было вредным.

Share

В этот день в 19 часов 10 минут германский посол граф Пурталес вручил российскому министру иностранных дел Сазонову официальное объявление войны.

Первые выстрелы новой войны раздались четырьмя днями ранее – 15 (28) июля Австро-Венгрия, объявив Сербии войну, начала бомбардировку Белграда дальнобойной артиллерией. Попытки мирного урегулирования последствий сараевского убийства не увенчались успехом. Однако российский император не оставлял надежды на то, что локальный австро-сербский конфликт не перерастет в общеевропейскую войну. В период с 15 (28) июля по 19 июля (1 августа) 1914 года Николай II прилагал все возможные усилия, чтобы не допустить дальнейшего разрастания конфликта.

Было очевидно, что Австро-Венгрия действовала при полной поддержке Германской империи, без одобрения которой она не могла предпринимать никаких серьезных шагов. Император Николай II отчетливо понимал, что сохранить мир в Европе можно лишь путем переговоров с кайзером Вильгельмом II. В телеграмме от 15 (28) июля Николай просил кайзера смягчить сложившуюся ситуацию, повлияв на Австро-Венгрию.

На следующий день Государь предложил Вильгельму II передать австро-сербский конфликт на рассмотрение Гаагской конференции. В ответ кайзер пытался убедить российского императора, что Австро-Венгрия не планирует аннексировать сербскую территорию и призывал к тому, чтобы Россия не вмешивалась в этот конфликт, дабы не развязывать войну в Европе. Эта телеграмма остановила уже начатую Николаем II всеобщую мобилизацию, которая была заменена частичной. Подобными действиями император хотел повлиять на Австро-Венгрию, заставить ее остановить боевые действия, обозначив свою поддержку сербской стороне. Реакция Германии была вполне предсказуемой: канцлер Бетман-Гольвег потребовал от России немедленного прекращения всех военных приготовлений. На следующий день Вильгельм II повторил требования своего канцлера в телеграмме, отправленной Николаю II:

Представляется очевидным, что германский император нашел сложившуюся ситуацию наиболее подходящей для развязывания общеевропейской войны, к которой Германия тщательно готовилась все предшествовавшие этому 15 лет. Однако чтобы не оказаться в глазах европейского сообщества агрессором, нужно было переложить ответственность за начало боевых действий на другую сторону – в данном случае — на Россию. Кайзер не хотел признавать, что австрийская мобилизация началась раньше русской и что действия Николая II в этой ситуации были вполне обоснованы и правомерны.

18 (31) июля был обнародован указ о всеобщей мобилизации. При этом Государь в этот же день заверил германского кайзера, что русские войска не предпримут никаких вызывающих действий. Вильгельм продолжал настаивать на прекращении русской мобилизации. В беседе с немецким послом графом Пурталесом Николай II сказал, что по техническим причинам отменить мобилизацию нельзя, и еще раз заверил германскую сторону в том, что русская армия не начнет войну первой. В таких условиях германский император, вероятно, понял, что Россия является последним препятствием на пути к столь желанной войне, и что она не даст Австро-Венгрии расправиться с Сербией. На следующий день, 19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила войну России. 20 июля (2 августа) Государь с балкона Зимнего дворца объявил о вступлении России в войну с Германской империей:

Использованная литература:

1. Айрапетов О.Р. Участие России в Первой мировой войне. 1914. – М., 2014
2. Мультатули П.В. Внешняя политика Императора Николая II (1894—1917). – М., 2012.
3. Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. – М., 2016.

Нашли опечатку или ошибку на сайте? Выделите её и нажмите одновременно клавиши «Ctrl» и «Enter».

Ровно через месяц после выстрелов в Сараеве, оборвавших жизнь эрцгерцога Фердинанда и его жены, Александр Блок записал в дневнике: «Запахло войной (Австрия — Сербия — Россия)». Впрочем, о ней, проклятой, уже с нарастающей тревогой говорили все.

Сегодня, сквозь толщу лет приходиться горько сожалеть не только о разразившейся войне, многочисленных жертвах, которые она принесла, но и о том, что несчастье разразилось, когда Россия успешно развивалась, и были созданы предпосылки для внушительного или даже небывалого экономического подъема. Нет смысла утомлять читателей цифрами, подтверждающими этот оптимистический прогноз — их легко найдет любой желающий в открытых источниках.

В 1914-м нашей стране предсказывали светлое будущее многие. «Не было, пожалуй, еще никогда такого периода, когда Россия более процветала бы материально, чем в настоящий момент, или когда огромное большинство народа имело, казалось бы, меньше оснований для недовольства», — писал английский писатель Морис Беринг .

А вот фрагмент из работы французского экономиста Эдмона Тьерри «Россия в 1914 году»: «Если дела европейских наций будут с 1912-го по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 по 1912 г., Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях». Он прогнозировал, что к середине столетия — разумеется, не предполагая, что впереди кровопролитные революции, опустошительные войны и прочие катаклизмы — население России превысит 343 миллиона человек. На огромном отдалении будет находиться Германия — 100 миллионов. Население Англии, по прогнозам Тьерри, составит 60 миллионов, Италии и Франции — соответственно — превысит 45 и 42 миллиона.

Мы знаем, что произошло в 1914-м и что случилось в 1917-м. Но не ведаем, что могло быть…

Накануне войны Валерий Брюсов написал стихотворение «Старый вопрос», в котором рассуждал об исторической роли России — кто мы «в этой странной Европе?» Дышащая яростью орда, которая губит все на своем пути, великий народ, давшей миру Пушкина , Толстого , Достоевского или народ-часовой, «сдержавший напоры монголов, стоявший один под грозой в века испытаний тяжелых?» Ответ на этот старый вопрос должно было дать ближайшее будущее:

«Не надо заносчивых слов,

Не надо хвальбы величавой,

Мы явим пред ликом веков,

В чем наше народное право".

19 июля 1914 года произошло событие, о котором британский политический деятель Дэвид Ллойд Джордж сказал: «Это самый величественный акт национального героизма, который я только знаю». В тот день Николай Второй издал указ о запрете на производство и продажу всех видов алкогольной продукции на всей территории России вплоть до окончания мировой войны.

В феврале 1917-го Временное правительство отменило многие из указов Николая Второго , но ограничение на алкоголь — смелое и своевременное — оставило в силе. Не тронули царский документ и большевики, вскоре пришедшие к власти. Запреты были сняты лишь в августе 1923 года — Указ о возобновлении производства и торговли спиртными напитками подписал председатель Совета Народных комиссаров Алексей Рыков . Народ своеобразно отблагодарил его и новую советскую водку прозвал «рыковкой».

С тех пор в государственную казну нескончаемым, бурным потоком лились «алкогольные» деньги.

В начале июля 1914 года Николай Второй, как обычно, с семьей отдыхал на императорской яхте «Штандарт» в финских шхерах. В это же время в Россию прибыла делегация Франции во главе с президентом страны Раймоном Пуанкаре . Было понятно, что он приехал проверить настроение будущих союзников. Однако в дневнике Николая Второго нет ни слова о содержании бесед. Как всегда, царя больше, чем политические проблемы, занимали сугубо бытовые, светские: «Григорович привез президента Пуанкаре на яхту…» «Утром занимался до 10 ¼ и поехал во дворец к Пуанкаре…» «Поехал с Пуанкаре на смотр войскам…»

Визит парижского гостя был долгим — более пяти дней, пышным, включавшим в себя бесчисленные торжества, встречи, приемы, обеды, и широко освещался в прессе. По пятам премьера следовало множество фотографов, оставивших десятки, если не сотни снимков, запечатлевших то, вовсе не судьбоносное событие.

Впрочем, есть мнение, что именно визит Пуанкаре, который, кстати, не подписал никаких важных документов, спровоцировал войну. Мол, правители Германии и Австро-Венгрии, озлившись, что Антанта сколачивает блок против них, стали активно готовиться к военным действиям…

Но это лишь хрупкая версия. Многие историки давно склонились к мысли, что Первая мировая была неизбежна в любом случае. Даже, если бы не случилось сараевской трагедии, Вильгельм Второй все равно нашел бы повод поджечь гигантский фитиль. Кайзер узнал о покушении в Сараеве во время празднования «Недели флота» в Киле. Пряча довольную улыбку под закрученными усами, он на полях сообщения вывел три слова: «Jetzt oder niemals» — Теперь или никогда.

Ну а историческое убийство в столице Боснии могло не состояться. Ведь и сербский премьер-министр Никола Пашич , и российская разведка сообщали в Вену о готовящемся покушении. Но на эти предостережения австрийцы либо не обратили внимания, либо намеренно проигнорировали…

К войне — и именно с Россией (в ненависти к славянам кайзер не раз признавался), Берлин готовил и немецкое общество. Генерал Алексей Брусилов вспоминал, что во время отдыха на курорте в Киссингене в мае 1914 года он побывал на городском празднике. На площади был построен большой макет московского Кремля, который затем был сожжен под восторженный рев толпы.

Кайзер, верно, думал о войне и в июле 1914-го, со злобной радостью взирая на потуги политиков, дипломатов, сочиняя благостные письма своему двоюродному брату Николаю Второму. Но «искренний и преданный друг и брат Вили», как он подписывался, тянул время, клянясь в родственных чувствах, уверяя, что прилагает все силы для сохранения мира. Но это были не более чем уловки, за которыми таилась одна цель — чтобы Россия, запоздав с развертыванием войск, хуже подготовилась к отражению германского удара.

Есть еще один красноречивый факт, говорящий о нежелании Вильгельма сохранить мир. Он даже не ответил на предложение русского царя передать конфликт между Сербией и Австро-Венгрией на рассмотрение Гаагской конференции. Можно вспомнить и слова профессора Лондонского университета Джеймса Джолла : «Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования останавливались, спасла германское государство от банкротства».

Тяга к войне Берлина была непреодолимой, даже при том, что российская армия в военном отношении представлял немалую опасность для многочисленной, вымуштрованной и хорошо обученной армии Германии. «Русский колосс оказывал волшебное действие на Европу, — писала в своей книге «Августовские Пушки» Барбара Такман . — На шахматной доске военного планирования огромные размеры и людские резервы этой страны имели самый большой вес… Казаки и неутомимые миллионы упорных, терпеливых русских мужиков, готовых умереть, создавали стереотип русской армии. Ее численность вызывала ужас: 1 423000 человек в мирное время, еще 3115000 при мобилизации.

Русская армия представлялась гигантской массой, пребывающей в летаргическом сне, но, пробужденная и пришедшая в движение, она неудержимо покатится вперед, волна за волной, невзирая на потери, заполняя ряды павших новыми силами".

На вооружении русской армии состояла трехлинейная винтовка Мосина образца 1891 года, револьвер Нагана образца 1895 года и пулемет Максима, усовершенствованный тульскими оружейниками — образца 1910 года. Это оружие было лучше или, по крайней мере, не хуже зарубежных аналогов. В полку было по восемь пулеметов — как у немцев и французов. Всего в русской армии было 7030 орудий — из них 240 тяжелых. Для сравнения: в Германии — более девяти тысяч орудий — 1300 тяжелых и 996 осадных, в Австро-Венгрии свыше четырех тысяч — 960 тяжелых и 338 осадных, во Франции — 4800 — и лишь несколько тяжелых.

На русском флоте имелись отличные гидропланы М-5 и М-9, считавшиеся лучшими в мире. Перед войной на Русско-Балтийском заводе сконструировали многомоторный самолет «Русский витязь», затем -бомбардировщик «Илья Муромец». В армии было более трех тысяч автомобилей — в то время как немцы имели чуть более восьмидесяти.

…"Когда в тоске самоубийства народ гостей немецких ждал", Москва жила привычной, беззаботной жизнью. Длинными вереницами мчались по вечерним улицам лихачи, тройки и автомобили — они направлялись к ресторанам «Яр», «Метрополь», «Прага», Эрмитаж", трактирам Гурина , Егорова , Тестова . В Большом театре давали оперу «Руслан и Людмила», в Малом — комедию «Свои люди — сочтемся». В Театре оперетты на Дмитровке в «Веселой вдове» заглавную партию исполнял красавец-баритон Михаил Вавич, в синема шли новые фильмы с еще неизвестной Верой Холодной и кумиром публики Иваном Мозжухиным .

Необычайное оживление царило у московских граммофонных магазинов — братьев Патэ на Тверской, Роберта Кенца на Мясницкой, Алексеева — на Каланчевке. Пронесся слух, что на днях в продаже появятся новые записи Надежды Плевицкой и Федора Шаляпина . Дамы осаждали модные ателье на Кузнецком мосту и Арбате. На отдыхе за рубежом, скажем, в австрийском Карлсбаде или в германском Баден-Бадене, они выглядели бы просто умопомрачительно…

Сборная России по футболу вернулась из гастролей по Скандинавии, сыграв вничью с командами Норвегии и Швеции. В Стокгольме вышло досадное недоразумение. Гости вели в счете, однако, по словам очевидца, «рефери считает почему-то нужным прибавить еще лишних 5 минут игры и за 1,5 минуты до истечения их шведы сквитывают результат, забивая явный offside». Получается, что судьи нас невзлюбили еще сто лет назад! Но за что, господа?..

Мирное время неуклонно отсчитывает последние часы. Рокового сообщения о начале войны страна ждет со смешанными чувствами страха и облегчения. По Санкт-Петербургу с утра до вечера проходят многочисленные шумные шествия — люди поют «Боже, царя храни!», несут флаги России и ее союзников, иконы. Манифестанты прославляют Сербию и ее армию, выкрикивают оскорбления в адрес Германии и Австро-Венгрии.

Наконец, 28 июля 1914 года, Австро-Венгрия объявила Сербии войну. На другой день началась бомбардировка Белграда кораблями Дунайской флотилии и батареями крепости Землин, расположенной на другом берегу Дуная.

После этого Николай II объявил частичную мобилизацию.

Вскоре Анна Ахматова напишет:

«Только нашей земли не разделит на потеху себе супостат.

Богородица белый расстелет над скорбями великий плат.

Можжевельника запах сладкий от горящих лесов летит.

Над ребятами стонут солдатки, вдовий плач по деревне звенит.

Не напрасно молебны служились, о дожде тосковала земля.

Красной влагой тепло окропились затоптанные поля…"

Вместо послесловия

Многострадальная Сербия еще дважды в ХХ столетии подверглась агрессии. В 1941 году ее и другие республики, входившие в состав Югославии, атаковала гитлеровская Германия со своими союзниками по «оси» — Италией и Венгрией. После десятидневных боев правительство Белграда капитулировало.

В 1999 году, спустя 85 лет назад после начала Первой мировой войны, на Сербию напали страны Атлантического союза. Формальным поводом начала военных действий — casus belli — было неисполнение требования НАТО вывести сербские войска из сербской автономной области Косово.

Ни в первом, ни во втором случае Россия не пришла на помощь братьям-славянам. Правда, в 1999 году наши десантники, совершив неожиданный марш-бросок из Боснии и Герцеговины, заняли аэродром Слатина близ Приштины. Но эта операция имела лишь слабое психологическое значение. К тому времени агрессия НАТО против Югославии уже завершилась.

Времена, когда сильные державы защищали слабые страны, давно прошли. Место милосердию и благородству уступила практичность, политическая целесообразность.

А ведь летом 1914 года Россия не искала выгод и без колебаний пожертвовала собой. Но вправе ли она была так поступать?

Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель Осин Владимир М.

19 июля 1914 г

Вспыхнула война. Я находилась на моей даче, на островах, когда мой знакомый привел ко мне корреспондента «Русского слова» Руманова. Руманов мне сообщил, что Павел Родзянко уже в течение 24 часов телефонирует по редакциям всех газет с вопросом: «Вы тоже слыхали, что графиня Клейнмихель послала императору Вильгельму в коробке от шоколада план мобилизации, и что она была арестована и теперь уже повешена?»

Это, конечно, делалось с целью меня дискредитировать, и Родзянко, не утверждая, а лишь вопрошая, совершенно не боялся привлечения к обвинению в клевете.

Руманов, доброжелательный и умный человек, счел своим долгом меня об этом предупредить и предотвратить грозившую мне опасность и вместе со мной искал способ прекратить эту злостную клевету. А вот она, месть Родзянки! Он выбрал подходящий момент. Сознаюсь, я сразу не оценила могущих из этого произойти последствий, тем более что у меня не было ни мужа, ни сына, ни брата, которые могли бы выступить на мою защиту. История с пересылкой в коробке от шоколада казалась мне смешной, так как я не знала психологию масс того времени, когда разум смолк и бушевали только страсти. Во время нашего разговора раздавались непрерывные запросы по телефону: «Дома ли я?» Друзья, знакомые, редакции газет и совершенно незнакомые люди справлялись обо мне. Эти слухи приняли такие размеры, что даже в присутствии одного англичанина, мистера Р., в кругу его знакомых один жандармский полковник рассказывал со всеми подробностями, что он лично в качестве правительственного делегата присутствовал на моей казни, а также и на казни генерала Драчевского (столь ненавидимого и впутанного в эту фантастическую историю Родзянкой). «Я должен, - сказал этот жандармский полковник, - отдать справедливость графине Клейнмихель, что она очень храбро умирала, в то время как Драчевский дрожал от страха и молил о пощаде».

На следующее утро об этом сообщалось во многих газетах, и за утренним кофе я имела странное ощущение, читая подробности моего трагического конца и казни моего соучастника генерала Драчевского (которого я почти не знала), обвиненного в том, что он помогал мне при упаковке мобилизационного плана в коробку от шоколада. В тот же день отправилась я в Зимний дворец, как и все остальные, и присутствовала, когда царь произносил перед народом свою речь по поводу объявления войны. Площадь перед Зимним дворцом была полна народа, и когда царь появился на балконе, вся толпа опустилась на колени и запела: «Боже Царя храни!» Те, кто это видел, никогда не забудут этой торжественной картины. Тогда казалось, что Царь и народ слились в нечто одно. И думали ли, что спустя два года эта же, казалось, столь преданная царю толпа враждебной лавиной сметет и монархию, и алтари, и самого царя со всей его семьей!

Проходя мимо меня, Государь взглянул на меня тем добрым взглядом, который он унаследовал от своей матери и который многих очаровывал, и подал мне руку. Итак, нельзя было уже сомневаться, что я жива и здорова. Случайно приблизилась я к помощнику Фредерикса генералу Максимовичу. Он беседовал с профессором Раухфусом. Когда он меня увидел, он сделал такое изумленное лицо, будто пред ним стояло привидение, и сказал мне: «Профессор только что мне рассказывал, что Вас вчера повесили». На следующий день несколько моих друзей меня пригласили к Кюба на обед, и я имела случай слышать собственными ушами, как не заметивший меня Родзянко, подойдя к столу генерала Серебрякова, спросил: «Слыхал ли ты, что графиня Клейнмихель послала в коробке от шоколада план нашей мобилизации германскому императору и вчера повешена?» Серебряков ему ответил: «Перестань молоть вздор» - и повернулся к нему спиной. Родзянко растерянно от него отошел. Когда он меня увидел в кругу моих друзей, он изменился в лице и исчез из ресторана.

Если к этим слухам в Петербурге относились с недоверием, то они тем не менее проникли за границу в самые отдаленные места. Даже шах персидский обратился с телеграфным запросом по этому поводу к своему послу. Во всяком случае, я не должна питать никакой благодарности Родзянке за то, что я на самом деле осталась жива.

Однажды лакей мне доложил, что Павел Владимирович Родзянко перед своим отъездом на войну, откуда он, быть может, и не вернется, спрашивает графиню Клейнмихель, когда она может его принять. Очевидно, он убедился, что он играл смешную роль, хотел со мною объясниться и сделать попытку к примирению. Я почти никогда не говорю по телефону, но на этот раз я сама подошла к аппарату и лично ответила, что после того, как меня повесили, я чувствую себя очень усталой, такой усталой, что боюсь, что я никогда не буду в состоянии отдохнуть настолько, чтобы иметь честь принять у себя полковника Родзянко. Так окончилось это происшествие, но в нем можно найти причину того, что чернь в начале революции хотела меня арестовать.

1914 Январь 1.01.1914 Первым делом счастливого Нового года Тебе, Фелиция, а если Ты этого захочешь, то и нам обоим. Ответить на Твое письмо совсем не так легко, как я думал поначалу. Один пассаж в нем настолько выпадает из общего тона, и все предстает в ином освещении, напрочь

2.01.1914 Но действительно ли всерьез, Фелиция, Ты так полагаешь, действительно ли Ты страшишься грядущих потерь? Неужто Ты и вправду так бережно с собой обходишься? Нет, наверняка нет. Тут есть только два объяснения: либо Ты больше знать меня не желаешь и подобным образом

18.03.1914 Сейчас 9 вечера. Телеграфный ответ на мою сегодняшнюю телеграмму, отправь Ты его сразу же пополудни, при нормальных обстоятельствах уже должен был прийти. Не знаю, дома Ты сейчас или на службе, Ты и единым словом меня не удостаиваешь. Домой я телеграфировать не хотел,

21.03.1914 Что встревают еще и внешние недоразумения, дабы донельзя запутать наше и без того запутанное положение, что моя телеграмма приходит как раз в тот день, когда Тебя нет на службе, а Твоя отправлена по неверному адресу, что, наконец, как я сейчас вижу, мое письмо Твоим

17.04.1914 Ф., любимая, у меня только десять минут, и даже их толком нет. Что прикажешь поделать и написать в такой спешке? Сперва поблагодарить Тебя за то, что сроком увольнения Ты определила август, пусть так оно и остается. Я выглядел «ужасно бедненьким», разумеется, я и

19.04.1914 Какая радость, любимая, хоть однажды услышать от Тебя упрек по поводу писем. Разумеется, я давно должен был написать Твоей матери, а сделал это только сегодня. И книгу Твоему отцу я должен был выслать сразу же во вторник, а послал лишь в пятницу. Но, во-первых, я вовсе не

22.04.1914 Моя дорогая Ф., всю почтовую бумагу исписал, только этот вот обрезок от Твоего письма остался. Послушай, я-то надеялся обеспечить Тебе этой помолвкой больше свободного времени, а на самом деле, похоже, лишь задал еще больше работы. Очень жаль! От Твоего отца получил

26.04.1914 Любимая Ф., о двух вещах Ты не пишешь, хоть и знаешь, что обе они из-за Тебя (меня пока что оставим в стороне), именно и только из-за Тебя меня тревожат. Об одной я пока что вовсе не спрашивал, это Твой брат. Ты как-то мне написала, что в Берлине расскажешь все подробнее, не

29.04.1914 Я-то ожидал, что Ты уже сообщишь мне точный день своего приезда. Если Ты не приедешь в пятницу, квартира пропадет. Снять квартиру без Тебя – нет, такую ответственность я брать на себя не хочу, ибо то, что Тебе в этой квартире понравилось бы, по идее, должно восполнять

1-2.11.1914 Между нами, Фелиция, в том, что касается меня, за последнюю четверть года ничто и ничуть не изменилось, ни в хорошем, ни в худом смысле. Я, разумеется, на первый же Твой зов готов откликнуться и на Твое более раннее письмо, если бы оно до меня дошло, ответил бы

II. Накануне войны (24 июля - 17 августа 1914 г.) Пятница, 24 июля 1914 г.Очень утомленный этими четырьмя днями беспрерывного напряжения, я надеялся немного отдохнуть и приказал моим слугам не будить меня. Но в семь часов утра звонок телефона внезапно нарушил мой сон; мне сообщают,

Номер один Эрнест Миллер Хемингуэй (Ernest Miller Hemingway) (21 июля 1899, Оук-Парк - 2 июля 1961, Кетчум) «Для настоящего писателя каждая книга должна быть началом, новой попыткой достигнуть чего-то недостижимого. Он должен всегда стремиться к тому, чего еще никто не совершил или что

Покорительница воздуха Амелия Мэри Эрхарт (Amelia Mary Earhart) (24 июля 1897, Атчисон - 2 июля 1937, неизвестно) Международная группа по поиску исторических самолетов 1 июня 2013 года сообщила о том, что в районе атолла Никумароро в архипелаге Феникс найдены обломки самолета «Локхид 10

30 июля Россия объявила о всеобщей мобилизации, выполняя свои союзнические обязательства перед Сербией. Германия использовала этот повод, чтобы 1 августа объявить войну России, а 3 августа — Франции, а также нейтральной Бельгии, отказавшейся пропустить германские войска через свою территорию. 4 августа Великобритания со своими доминионами объявила войну Германии, 6 августа Австро-Венгрия — России.

В августе 1914 года в военные действия включилась Япония, в октябре — на стороне блока Германия-Австро-Венгрия в войну вступила Турция. В октябре 1915 года к блоку так называемых Центральных государств присоединилась Болгария.

В мае 1915 года под дипломатическим давлением Великобритании Италия, изначально занявшая позицию нейтралитета, объявила войну Австро-Венгрии, а 28 августа 1916 года — Германии.

Главными сухопутными фронтами стали Западный (французский) и Восточный (русский) фронты, основными морскими театрами военный действий — Северное, Средиземное и Балтийское моря.

Военные действия начались на Западном фронте — немецкие войска действовали по плану Шлиффена, который предполагал наступление крупными силами на Францию через Бельгию. Однако расчет Германии на быстрый разгром Франции оказался несостоятельным, к середине ноября 1914 года война на Западном фронте приняла позиционный характер. Противостояние шло по линии траншей протяженностью около 970 километров вдоль границы Германии с Бельгией и Францией. До марта 1918 года любые, даже незначительные изменения линии фронта достигались здесь ценой огромных потерь с обеих сторон.

Восточный фронт в маневренный период войны располагался на полосе вдоль границы России с Германией и Австро-Венгрией, затем — преимущественно на западно-пограничной полосе России. Начало кампании 1914 года на Восточном фронте знаменовалось стремлением русских войск выполнить обязательства перед французами и оттянуть на себя германские силы с Западного фронта. В этот период прошли два крупных сражения — Восточно-Прусская операция и Галицийская битва, в ходе этих боев русская армия разбила австро-венгерские войска, заняла Львов и оттеснила противника к Карпатам, блокировав крупную австрийскую крепость Перемышль. Однако потери солдат и техники были колоссальными, из-за неразвитости транспортных путей не успевали вовремя поступать пополнение и боеприпасы, поэтому развить свой успех русские войска не смогли.

В целом кампания 1914 года закончилась в пользу Антанты . Германские войска потерпели поражение на Марне, австрийские — в Галиции и Сербии, турецкие — у Сарыкамыша. На Дальнем Востоке Япония захватила порт Цзяочжоу, Каролинские, Марианские и Маршалловы острова, принадлежавшие Германии, английские войска захватили остальные владения Германии на Тихом океане. Позднее, в июле 1915 года, английские войска после затяжных боев захватили Германскую Юго-Западную Африку (германский протекторат в Африке).

Первая мировая война знаменовалась испытанием новых средств ведения боя и вооружения. 8 октября 1914 года впервые был совершен авианалет: британские самолеты налетели на германские мастерские по производству дирижаблей во Фридрихшафене. После этого рейда стали создаваться самолеты нового класса — бомбардировщики.

Поражением завершилась широкомасштабная Дарданелльская десантная операция (1915-1916) — морская экспедиция, которую снарядили страны Антанты в начале 1915 года с целью взять Константинополь, открыть проливы Дарданеллы и Босфор для связи с Россией через Черное море, вывести Турцию из войны и привлечь на сторону союзников балканские государства. На Восточном фронте к концу 1915 года немецкие и австро-венгерские войска вытеснили русских почти из всей Галиции и с большей части территории русской Польши.

22 апреля 1915 года в ходе боев под Ипром (Бельгия) Германией было впервые использовано химическое оружие. После этого отравляющие газы (хлор, фосген, а позже иприт) стали применять обе воюющие стороны регулярно.

В кампанию 1916 года Германия вновь перенесла главные усилия на запад с целью вывести из войны Францию, однако мощный удар по Франции в ходе Верденской операции закончился провалом. Этому во многом способствовал русский Юго-Западный фронт, осуществивший прорыв австро-венгерского фронта в Галиции и на Волыни. Англо-французские войска предприняли решительное наступление на реке Сомма, но, несмотря на все усилия и привлечение огромных сил и средств, прорвать германскую оборону не смогли. В ходе этой операции англичане впервые применили танки. На море произошло крупнейшее в войне Ютландское сражение, в котором германский флот потерпел неудачу. В итоге военной кампании 1916 года Антанта перехватила стратегическую инициативу.

В конце 1916 года Германия и ее союзники впервые заговорили о возможности мирного соглашения. Антанта отвергла это предложение. В этот период армии государств, активно участвовавших в войне, насчитывали 756 дивизий, в два раза больше, чем в начале войны. Однако они потеряли наиболее квалифицированные военные кадры. Основную массу солдат составляли запасные пожилых возрастов и молодежь досрочных призывов, слабо подготовленная в военно-техническом отношении и недостаточно тренированная физически.

В 1917 году два важнейших события коренным образом повлияли на расстановку сил противников.
6 апреля 1917 года США, которые долгое время держали нейтралитет в войне, приняли решение об объявлении войны Германии. Одним из поводов стал инцидент у юго-восточного побережья Ирландии, когда германская подводная лодка потопила плывший из США в Англию британский лайнер "Лузитания", на борту которого находилась большая группа американцев, 128 из них погибли.

Вслед за США в 1917 году в войну на стороне Антанты вступили также Китай, Греция, Бразилия, Куба, Панама, Либерия и Сиам.

Второе серьезное изменение в конфронтации сил вызвал выход из войны России. 15 декабря 1917 года пришедшие к власти большевики подписали договор о перемирии. 3 марта 1918 года был заключен Брест-Литовский мирный договор, по которому Россия отказалась от своих прав на Польшу, Эстонию, Украину, часть Белоруссии, Латвию, Закавказье и Финляндию. Ардаган, Карс и Батум отошли к Турции.

Всего Россия потеряла около одного миллиона квадратных километров. Кроме этого, она была обязана уплатить Германии контрибуцию в размере шести миллиардов марок.

Крупнейшие сражения кампании 1917 года — Невельская наступательная операция и операция у Камбре, показали ценность использования в бою танков и положили начало тактике, основанной на взаимодействии пехоты, артиллерии, танков и авиации на поле боя.

8 августа 1918 года в битве под Амьеном силами союзников германский фронт был разорван: в плен почти без боя сдавались целые дивизии — это сражение стало последней крупной баталией войны.

29 сентября 1918 года, после наступления Антанты на Солоникском фронте, перемирие подписала Болгария, в октябре капитулировала Турция, 3 ноября — Австро-Венгрия.

В Германии начались народные волнения: 29 октября 1918 года в порту Киль команда двух боевых кораблей вышла из повиновения и отказалась выйти в море на боевое задание. Начались массовые мятежи: солдаты намеревались установить в северной Германии советы солдатских и матросских депутатов по российскому образцу. 9 ноября кайзер Вильгельм II отрекся от престола, была провозглашена республика.

11 ноября 1918 года на станции Ретонд в Компьенском лесу (Франция) германская делегация подписала Компьенское перемирие. Немцам предписывалось в течение двух недель освободить оккупированные территории, установить на правом берегу Рейна нейтральную зону; передать союзникам орудия и транспорт, освободить всех пленных. Политические положения договора предусматривали отмену Брест-Литовского и Бухарестского мирных договоров, финансовые — выплату репараций за разрушения и возвращение ценностей.

Окончательные условия мирного договора с Германией были определены на Парижской мирной конференции в Версальском дворце 28 июня 1919 года.

Первая мировая война, охватившая впервые в истории человечества территории двух континентов (Евразия, Африка) и огромные морские акватории, коренным образом перекроила политическую карту мира и стала одной из самых масштабных и кровавых. За время войны в ряды армий было мобилизовано 70 миллионов человек; из них убиты и умерли от ран 9,5 миллиона, более 20 миллионов были ранены, 3,5 миллиона остались калеками. Наибольшие потери понесли Германия, Россия, Франция и Австро-Венгрия (66,6 % всех потерь).

Общая стоимость войны, включая имущественные потери, по различным оценкам, составила от 208 до 359 миллиардов долларов.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников