Художественный мир романтической поэзии батюшкова. Биография основные этапы жизни и творчества батюшкова. Творческая личность Батюшкова: кризисность мироощущения, двойственность
Константина Николаевича Батюшкова иногда противопоставляют Жуковскому. Он эпикуреец, его воспринимают как певца земных радостей. Но в отличие от Жуковского он интересуется и другой литературой. Батюшков – человек романтической эпохи.
«Батюшков вдохновлялся противопоставлением своего бытия с пламенными мечтами души» (Полевой) e конфликт реального и идеального. e Батюшкова характеризуют как героя своего времени.
Константин
Николаевич Батюшков родился 18(29) мая 1787
г. в Вологде в небогатой дворянской семье.
Мальчик рано лишился матери. Близкими
ему людьми были сестры. В письмах к ним,
в особенности к старшей сестре А. Н. Батюшковой,
на протяжении многих лет раскрывается
душа доверчивая и ранимая. Душевная хрупкость
была особенностью Батюшкова не только
в юные годы.
Чувство преклонения вызывал у Батюшкова
его двоюродный дядя - поэт и просветитель
М. Н. Муравьев, в доме которого он жил в
отроческие годы.
После
окончания в Петербурге двух частных
пансионов (пансион француза Жакино, затем-
пансион итальянца Триполи), где он изучал
французский и итальянский языки, Батюшков
поступил на службу в Министерство народного
просвещения. На службе познакомился с
молодыми людьми, дружба с которыми еще
долгие годы его поддерживала. Особенно
сблизился он с поэтом и переводчиком
Н. Гнедичем
, к литературным советам
которого относился внимательно всю свою
жизнь. Здесь же Батюшков знакомится с
членами «Вольного общества любителей
словесности, наук и художеств»:
И. Пниным
,
Н. Радищевым (сыном), И. Борном, благодаря
которым стал сотрудничать с некоторыми
московскими журналами.
Основные
этапы жизни и
творчества.
В творчестве
К.Н.Батюшкова традиционно выделяют
3 основных этапа творчества, напрямую
связанных с жизненными переживаниями.
1)
1805
– 1812 – этап «легкой поэзии»
2) 1812
– 1817 – преобладание мотивов
грусти, сомнения, осознания противоречий
жизни
3) 1817
– 1821 – этап «антологической»
лирики
*по
Карпову:
1) стихотворение
«Мечта»
2) произведения
1815 года
3) «Подражание
древним»
Основные
даты жизни.
18 мая
1787 г. -- В Вологде родился К. Н. Батюшков,
принадлежащий к старинному дворянскому
роду. Будущий поэт воспитывался в Петербурге
в частных иностранных пансионах, владел
многими языками. Литературные занятия
Батюшкова поощрял его дядя -- известный
в то время писатель М. Н. Муравьев.
1803 г. --
Поступление на службу в министерство
народного просвещения. Сближение с Н. И. Гнедичем.
Интерес к искусству античности, поэзии
Греции и Рима.
1805 г. --
Первое выступление в печати на страницах
московского журнала "Новости русской
литературы".
1807 г. --
Вступление Батюшкова добровольцем в
действующую армию, участие в сражении
под Гейльсбергом (в Пруссии). Ранение,
эвакуация, тяжелая болезнь. Возвращение
в полк.
1808 г. --
Участие в русско-шведской войне, происходившей
на территории Финляндии.
1809--1812
гг. -- Сближение с писателями-карамзинистами
В. А. Жуковским, В. Л. Пуш.ки.ным, П. А. Вяземским.
Вступление в члены "Вольного общества
любителей словесности, наук и художеств",
где собирались почитатели Радищева. Увлечение
философией французских просветителей
XVIII века. Борьба с "Беседой любителей
русского слова" -- апологетом литературного
"староверия" и политической реакционности --
в сатирических стихах ("Видение на
берегах Леты"). Воспевание радостей
жизни. Анакреонтические и эпикурейские
мотивы.
1814 г. --
Участие в заграничной походе русской
армии, в "битве народов" под Лейпцигом,
вступление с русской армией в Париж. Стихи
на патриотические темы ("К Дашкову",
"Переход через Рейн").
1815 г. --
Выход в отставку. Переезд в Москву.
1817 г. --
Опубликован сборник произведений Батюшкова
"Опыты в стихах и в прозе". Отъезд
поэта из России на дипломатическую службу
в Италию. Посещение Вены, Венеции, Рима.
Служба в Неаполе. Лечение на итальянских
курортах и в Чехии.
1821 г. --
Создание последних стихов.
1822--1855
гг. -- Батюшков заболел наследственной
душевной болезнью, навсегда пресекшей
его литературную деятельность. Его пробовали
лечить, возили на Кавказ и в Крым, помещали
в лечебницу для душевнобольных, затем
перевезли к родственникам в Вологду,
где он и жил до самой смерти.
7 июля
1855 г. -- В возрасте 68 лет Батюшков умирает
от тифа.
Основные этапы творчества.
- этап
«легкой поэзии» (1805-1812)
Первое большое стихотворение Константина Батюшкова «Мечта» было написано в 1804, а опубликовано в 1806 в журнале «Любитель словесности».
МЕЧТА
Подруга нежных Муз, посланница небес,Источник сладких дум и сердцу милых слез,
Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?
Где тот щастливый край, та мирная пустыня,
К которым ты стремишь таинственный полет?
Иль дебри любишь ты, сих грозных скал хребет,
Где ветр порывистый и бури шум внимаешь?
Иль в Муромских лесах задумчиво блуждаешь,
Когда на западе зари мерцает луч
И хладная луна выходит из-за туч?
Или, влекомая чудесным обаяньем
В места, где дышит все любви очарованьем,
Под тенью яворов ты бродишь по холмам,
Студеной пеною Воклюза орошенным?
Явись, богиня, мне, и с трепетом священным
Коснуся я струнам,
Тобой одушевленным!
Явися! ждет тебя задумчивый Пиит,
В безмолвии ночном сидящий у лампады;
Явись, и дай вкусить сердечныя отрады.
Любимца твоего, любимца Аонид,
И горесть сладостна бывает:
Он в горести, мечтает .
То вдруг он пренесен во Сельмские леса,
Где ветр шумит, ревет гроза,
Где тень Оскарова, одетая туманом,
По небу стелится над пенным океаном;
То с чашей радости в руках,
Он с Бардами поет: и месяц в облаках,
И Кромлы шумный лес безмолвно им внимает,
И эхо по горам песнь звучну повторяет.
Или в полночный час
Он слышит Скальдов глас
Прерывистый и томный.
Зрит: юноши безмолвны<,>
Склоняся на щиты, стоят кругом костров,
Зажженных в поле брани;
И древний Царь певцов
Простер на арфу длани.
Могилу указав, где вождь героев спит:
- «Чья тень, чья тень, гласит
В священном исступленьи, -
Там с девами плывет в туманных облаках?
Се ты, младый Иснель, иноплеменных страх,
Днесь падший на сраженьи!
Мир, мир тебе, герой!
Твоей секирою стальной
Пришельцы гордые разбиты!
Но сам ты пал на грудах тел,
Пал, витязь знаменитый,
Под тучей вражьих стрел!..
Ты пал! И над тобой посланницы небесны,
Валкирии прелестны,
На белых, как снега Биармии, конях,
С златыми копьями в руках,
В безмолвии спустились!
Коснулись до зениц копьем своим, и вновь
Глаза твои открылись!
Течет по жилам кровь
Чистейшего эфира;
И ты, бесплотный дух,
В страны безвестны мира
Летишь стрелой.... и вдруг -
Открылись пред тобой те радужны чертоги,
Где уготовали для сонма храбрых боги
Любовь и вечный пир. -
При шуме горних вод и тихострунных лир,
Среди полян и свежих сеней,
Ты будешь поражать там скачущих еленей
И златорогих серн<»>. -
Склонясь на злачный дерн
С дружиною младою
Там снова с арфой золотою
В восторге Скальд поет
О славе древних лет
Поет, и храбрых очи,
Как звезды тихой ночи,
Утехою блестят. -
Но вечер притекает,
Час неги и прохлад,
Глас Скальда замолкает.
Замолк - и храбрых сонм
Идет в Оденов дом,
Где дочери Веристы
Власы свои душисты
Раскинув по плечам,
Прелестницы младые,
Всегда полунагие,
На пиршества гостям
Обильны яствы носят
И пить умильно просят
Из чаши сладкий мед<.> -
Так древний Скальд поет,
Лесов и дебрей сын угрюмый:
Он щастлив, погрузясь о щастьи в сладки думы!
О сладкая Мечта! о неба дар благой!
Средь дебрей каменных, средь ужасов природы,
Где плещут о скалы Ботнические воды,
В краях изгнанников.... я щастлив был тобой.
Я щастлив был, когда в моем уединеньи,
Над кущей рыбаря, в час полночи немой,
Раздастся ветров свист и вой
И в кровлю застучит и град и дождь осенний.
Тогда на крылиях Мечты
Летал я в поднебесной;
Или, забывшися на лоне красоты,
Я сон вкушал прелестной,
И щастлив наяву, был щастлив и в мечтах!
Волшебница моя! дары твои бесценны
И старцу в лета охлажденны,
С котомкой нищему и узнику в цепях.
Заклепы страшные с замками на дверях,
Соломы жесткий пук, свет бледный пепелища,
Изглоданный сухарь, мышей тюремных пища,
Сосуды глиняны с водой,
Все, все украшено тобой!...
Кто сердцем прав, того ты ввек не покидаешь:
За ним во все страны летаешь,
И щастием даришь любимца своего.
Пусть миром позабыт! что нужды для него?
Но с ним задумчивость, в день пасмурный, осенний,
На мирном ложе сна,
В уединенной сени,
Беседует одна.
О тайных слез неизъяснима сладость!
Что пред тобой сердец холодных радость,
Веселий шум и блеск честей
Тому, кто ничего не ищет под луною;
Тому, кто сопряжен душою
С могилою давно утраченных друзей!
Кто в жизни не любил?
Кто раз не забывался,
Любя, мечтам не предавался,
И щастья в них не находил?
Кто в час глубокой ночи,
Когда невольно сон смыкает томны очи,
Всю сладость не вкусил обманчивой Мечты?
Теперь, любовник, ты
На ложе роскоши с подругой боязливой,
Ей шепчешь о любви и пламенной рукой
Снимаешь со груди ее покров стыдливой;
Теперь блаженствуешь, и щастлив ты - Мечтой!
Ночь сладострастия тебе дает призраки,
И нектаром любви кропит ленивы маки.
Мечтание душа Поэтов и стихов.
И едкость сильная веков
Не может прелестей лишить Анакреона;
Любовь еще горит во пламенных мечтах
Любовницы Фаона;
А ты, лежащий на цветах
Меж Нимф и сельских Граций,
Певец веселия, Гораций!
Ты сладостно мечтал,
Мечтал среди пиров и шумных и веселых,
И смерть угрюмую цветами увенчал!
Как часто в Тибуре, в сих рощах устарелых,
На скате бархатных лугов,
В щастливом Тибуре, в твоем уединеньи,
Ты ждал Глицерию, и в сладостном забвеньи,
Томимый негою на ложе из цветов,
При воскурении мастик благоуханных,
При пляске Нимф венчанных,
Сплетенных в хоровод,
При отдаленном шуме
В лугах журчащих вод,
Безмолвен в сладкой думе
Мечтал... и вдруг Мечтой
Восторжен сладострастной,
У ног Глицерии стыдливой и прекрасной
Победу пел любви
Над юностью беспечной,
И первый жар в крови,
И первый вздох сердечной.
Щастливец! воспевал
Цитерския забавы,
И все заботы славы
Ты ветрам отдавал!
Ужели в истинах печальных
Угрюмых Стоиков и скучных мудрецов,
Сидящих в платьях погребальных
Между обломков и гробов,
Найдем мы жизни нашей сладость? -
От них, я вижу, радость
Летит, как бабочка от терновых кустов;
Для них нет прелести и в прелестях природы;
Им девы не поют, сплетяся в хороводы;
Для них, как для слепцов,
Весна без радости и лето без цветов...
Увы! но с юностью исчезнут и мечтанья,
Исчезнут Граций лобызанья,
Надежда изменит, и рой крылатых снов.
Увы! там нет уже цветов,
Где тусклый опытность светильник зажигает
И время старости могилу открывает.
Но ты - пребудь верна, живи еще со мной!
Ни свет, ни славы блеск пустой,
Ничто даров твоих для сердца не заменит!
Пусть дорого глупец сует блистанье ценит,
Лобзая прах златый у мраморных палат; -
Но я и щастлив и богат,
Когда снискал себе свободу и спокойство,
А от сует ушел забвения тропой!
Пусть будет навсегда со мной
Завидное поэтов свойство:
Блаженство находить в убожестве, Мечтой!
Их сердцу малость драгоценна.
Как пчелка, медом отягченна,
Летает с травки на цветок,
Щитая морем - ручеёк;
Так хижину свою Поэт дворцом щитает,
И щастлив - он мечтает!
«Мечта»,
как и другие ранние стихи, проникнута
духом поэтической мечтательности,
меланхолии, предромантическим погружением
в мир грез и фантазий. Стихотворение «Мечта»
не является оригинальным по содержанию.
Оно свидетельствует о революции, которая
происходила в сознании людей его эпохи.
Призыв уйти из мира реальности в мир фантазии.
(Это аллогония (мутация) мечты, именно
в ней заключается революционный характер.
Для культуры рационализма заниматься
мечтой – глупо, мачта = обман. Но на рубеже
веков тема мечты входит в литературное
сознание
e
возникает оппозиция
с реальностью)
«Мечта»
- противопоставление внутреннего внешнему,
призыв к духовной изоляции.
Батюшков
Гнедичу: «Мечта всё в мире золотит
и от реалии злой мечта нам мнит»
В 1807 году
Батюшков записывается в народное ополчение
и отправляется в Прусский поход,
во время которого получает тяжелое
ранение (пуля задела спинной мозг, что
стало причиной последующих физических
страданий). Но в отставку он вышел только
в 1809 г.
В стихотворениях
1810-1812 годов Батюшков прославляет
радости бытия, любовь, дружбу, свободу
личности. Упоение жизнью и молодость.
Соединяются у него с предчувствием кризиса.
Противоречия и составляли основную особенность
стихотворений Батюшкова.
«Совет
друзьям», «Весёлый час», «Вакхянка» (1800е
гг.) – в этих стихотворениях Б. создает
образ идеального гармоничного мира,
в котором реализуются батюшковские идеалы
счастья (наслаждение земными радостями).
Образы, как правило, античны.
В начале
1810х в творчестве Батюшкова намечается
серьёзный поворот - стихотворение «Мои
пенаты», написанное в жанре дружеского
послания.
*В русской
литературе в этом жанре стихотворение
Батюшкова – образец.
Оно имеет
особую модель: противопоставление двух
миров: малого замкнутого мира, в котором
сосредоточены истинные ценности, и большого
мира, который окружает этот маленький
мир. В большом мире существуют ложные
ценности. Лирические субъекты друж.послания
находятся в малом мире, адресат – в большом.
Идея: «иди сюда, приди к счастью» (с)Карпов.
*
МОИ
ПЕНАТЫ
Послание
к
Жуковскому
и
Вяземскому
Отечески
Пенаты,
О пестуны
мои!
Вы златом
не богаты,
Но любите
свои
Норы и
темны кельи,
Где вас
на новосельи,
Смиренно
здесь и там
Расставил
по углам;
Где странник
я бездомный,
Всегда
в желаньях скромный,
Сыскал
себе приют.
О боги! будьте
тут
Доступны,
благосклонны!
Не вина
благовонны,
Не тучный
фимиам
Поэт приносит
вам;
Но слезы
умиленья,
Но сердца
тихий жар,
И сладки
песнопенья,
Богинь
пермесских дар!
О Лары! уживитесь
В обители
моей,
Поэту улыбнитесь
-
И будет
счастлив в ней!..
В сей
хижине убогой
Стоит перед
окном
Стол ветхий
и треногой
С изорванным
сукном.
В углу, свидетель
славы
И суеты
мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов
тупой;
Здесь книги
выписные,
Там жесткая
постель -
Все утвари
простые,
Все рухлая
скудель!
Скудель!..
Но мне дороже,
Чем бархатное
ложе
И вазы богачей!..
Отеческие
боги!
Да к
хижине моей
Не сыщет
ввек дороги
Богатство
с суетой;
С наемною
душой
Развратные
счастливцы,
Придворные
друзья
И бледны
горделивцы,
Надутые
князья!
Но ты,
о мой убогой
Калека
и слепой,
Идя путем-дорогой
С смиренною
клюкой,
Ты смело
постучися,
О воин, у
меня,
Войди и
обсушися
У яркого
огня.
О старец,
убеленный
Годами
и трудом,
Трикраты
уязвленный
На приступе
штыком!
Двуструнной
балалайкой
Походы
прозвени
Про витязя
с нагайкой,
Что в
жупел и в огни
Летал перед
полками,
Как вихорь
на полях,
И вкруг
его рядами
Враги ложились
в прах!..
И ты, моя
Лилета,
В смиренной
уголок
Приди под
вечерок
Тайком
переодета!
Под шляпою
мужской
И кудри
золотые
И очи
голубые
Прелестница,
сокрой!
Накинь
мой плащ широкой,
Мечом вооружись
И в полночи
глубокой
Внезапно
постучись...
Вошла -
наряд военный
Упал к
ее ногам,
И кудри
распущенны
Взвевают
по плечам,
И грудь
ее открылась
С лилейной
белизной:
Волшебница
явилась
Пастушкой
предо мной!
И вот
с улыбкой нежной
Садится
у огня,
Рукою белоснежной
Склонившись
на меня,
И алыми
устами,
Как ветер
меж листами,
Мне шепчет:
«Я твоя,
Твоя, мой
друг сердечный!..»
Блажен, в
сени беспечной,
Кто милою
своей,
Под кровом
от ненастья,
На ложе
сладострастья,
До утренних
лучей
Спокойно
обладает,
Спокойно
засыпает
Близь друга
сладким сном!..
Уже потухли
звезды
В сиянии
дневном,
И пташки
теплы гнезды,
Что свиты
под окном,
Щебеча
покидают
И негу отрясают
Со крылышек
своих;
Зефир листы
колышет,
И все
любовью дышит
Среди полей
моих;
Все с
утром оживает,
А Лила почивает
На ложе
из цветов...
И ветер
тиховейный
С груди
ее лилейной
Сдул дымчатый
покров....
И в локоны
златые
Две розы
молодые
С нарциссами
вплелись;
Сквозь
тонкие преграды
Нога, ища
прохлады,
Скользит
по ложу вниз...
Я Лилы пью
дыханье
На пламенных
устах,
Как роз
благоуханье,
Как не
ктар
на пирах!..
Покойся,
друг прелестный,
В объятиях
моих!
Пускай
в стране безвестной,
В тени лесов
густых,
Богинею
слепою
Забыт я
от пелен:
Но дружбой
и тобою
С избытком
награжден!
Мой век
спокоен, ясен;
В убожестве
с тобой
Мне мил
шалаш простой;
Без злата
мил и красен
Лишь прелестью
твоей!
Без злата
и честей
Доступен
добрый гений
Поэзии
святой,
И часто
в мирной сени
Беседует
со мной.
Небесно
вдохновенье,
Порыв крылатых
дум!
(Когда
страстей волненье
Уснет... и
светлый ум,
Летая в
поднебесной,
Земных
свободен уз,
В Аонии
прелестной
Сретает
хоры муз!)
Небесно
вдохновенье,
Зачем летишь
стрелой,
И сердца
упоенье
Уносишь
за собой?
До розовой
денницы
В отрадной
тишине,
Парнасские
царицы,
Подруги
будьте мне!
Пускай
веселы тени
Любимых
мне певцов,
Оставя
тайны сени
Стигийских
берегов
Иль области
эфирны,
Воздушною
толпой
Слетят
на голос лирный
Беседовать
со мной!..
И мертвые
с живыми
Вступили
в хор един!..
Что вижу?
ты пред ними,
Парнасский
исполин,
Певец героев,
славы,
Вслед вихрям
и громам,
Наш лебедь
величавый,
Плывешь
по небесам.
В толпе
и муз и граций,
То с
лирой, то с трубой,
Наш Пиндар,
наш Гораций,
Сливает
голос свой.
Он громок,
быстр и силен,
Как Суна
средь степей,
И нежен,
тих, умилен,
Как вешний
соловей.
Фантазии
небесной
Давно любимый
сын,
То повестью
прелестной
Пленяет
Карамзин;
То мудрого
Платона
Описывает
нам,
И ужин Агатона,
И наслажденья
храм,
То древню
Русь и нравы
Владимира
времян,
И в колыбели
славы
Рождение
славян.
За ними
сильф прекрасный,
Воспитанник
харит,
На цитре
сладкогласной
О Душеньке
бренчит;
Мелецкого
с собою
Улыбкою
зовет,
И с ним,
рука с рукою,
Гимн радости
поет!..
С эротами
играя,
Философ
и пиит,
Близь Федра
и Пильпая
Там Дмитриев
сидит;
Беседуя
с зверями
Как счастливый
дитя,
Парнасскими
цветами
Скрыл истину
шутя.
За ним
в часы свободы
Поют среди
певцов
Два баловня
природы,
Хемницер
и
Крылов
.
Наставники-пииты,
О Фебовы
жрецы!
Вам, вам
плетут хариты
Бессмертные
венцы!
Я вами здесь
вкушаю
Восторги
пиерид,
и т.д.................
Константин Николаевич Батюшков
1787-1855
Идейно-художественное своеобразие поэзии Батюшкова.
Белинский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», писал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и туманность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуковский - романтик». Но чаще критик восхвалял его как романтика.
Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые критики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плетнев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентименталистом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуковским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние классицизма («Баг»), а затем гуманистическо-элегического романтизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни классицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная деятельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развертывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами. Явно метя в классицизм, он спрашивал в «Послании к Н. И. Гнедичу»: «Что в громких песнях мне?» Батюшков выступил в сложных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сентиментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гуманистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэзии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт гедонистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии характерно создание объективного образа лирического героя, обращение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.
Большое количество стихов Батюшкова называются дружескими посланиями. В этих посланиях ставятся и решаются проблемы социального поведения личности. Идеал Батюшкова в художественном воплощении - определенность, естественность и скульптурность. В стихотворениях «К Мальвине», «Веселый час», «Вакханка», «Таврида», «Я чувствую, мой дар в поэзии погас» и подобных им он достигает почти реалистической ясности и простоты. В «Тавриде» сердечно начальное обращение: «Друг милый, ангел мой!» Пластично изображение героини, румяной и свежей, как «роза полевая», делящей с любимым «труд, заботы и обед». Здесь намечены и предполагаемые обстоятельства жизни героев: простая хижина, «домашний ключ, цветы и сельский огород». Восхищаясь этим стихотворением, Пушкин писал: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения- лучшая элегия Батюшкова». Но ей не уступает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искренностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвосхищает лучшие реалистические элегии Пушкина.
Подробности быта лирического героя («Вечер», «Мои пенаты») свидетельствуют о вторжении в поэзию повседневной жизни. В стихотворении«Вечер» (1810) поэт говорит о «посохе» дряхлой пастушки, о «лачуге дымной», об «остром плуге» оратая, об утлой «ладите» и других конкретных деталях воссоздаваемых им обстоятельств.
Яркая пластичность лучших произведений Батюшкова определяется строгой целенаправленностью всех средств их изображения. Так, стихотворение «К Мальвине» начинается сравнением красавицы с розой. Последующие четыре строфы обыгрывают и расширяют это сравнение. И грациозное произведение завершается пожеланием-признанием: «Пусть розы нежные гордятся На лилиях груди твоей! Ах, смею ль, милая, признаться? Я розой умер бы на ней». Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе, сообщающей о стремительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения - развитие мотива стихийной страсти. Белинский об элегии «На развалинах замка в Швеции» (1814) писал: «Как все в ней выдержано, полно, окончено! Какой роскошный и вместе с тем упругий, крепкий стих!»(VII, 249).
Поэзии Батюшкова свойственна сложная эволюция. Если в ранних стихах он склонен выражать и изображать душевные состояния в большей или меньшей мере статически («Как счастье медленно приходит»), то в расцвете своего творчества поэт рисует их в развитии, диалектически, в сложных противоречиях («Разлука»; «Судьба Одиссея»; «К другу»).
Произведения Батюшкова, воплощая естественные, индивидуальные чувства и страсти, не укладывались в привычные жанрово-видовые формообразования и стиховые метроритмические схемы классицизма, предназначенные для выражения отвлеченных чувств. Следуя за Жуковским, поэт внес и свою долю в разработку силлабо-тонического стиха. «Легкая поэзия», требовавшая естественности, непосредственности, обусловила широкое обращение Батюшкова к разностопному ямбу, отличающемуся разговорностью, выразительностью, гибкостью. По свидетельству И. Н. Розанова, этим размером написано почти две трети его стихов («Мечта», «Послание к Н. И. Гнедичу»,«Воспоминание» и др.). Но для большинства наиболее жизнерадостных лирических произведений, славящих любовь, Батюшков предпочел игровой хорей («К Филисе», «Ложный страх», «Счастливец», «Привидение», «Вакханка»). Раздвигая возможности силлаботоники, поэт, кроме четырехстопного («Как счастье медленно приходит»), шестистопного («Послание к стихам моим») ямба, также использует трехстопный. Живость послания «Мои пенаты», написанного трехстопным ямбом, вызвала похвалу Пушкина и Белинского.
Батюшков в ряде стихов показал образцы строфического искусства и замечательное мастерство симметрического построения стиха («На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина»; «К другу», «Песнь Гаральда Смелого», «Переход через Рейн»). Придавая своим стихам непринужденность, непосредственность потока чувств и мыслей, он чаще пользуется свободной строфикой, но и в ней стремится к симметрии («Веселый час»).
Заботясь о естественности стихов, поэт много внимания уделяет их благозвучности. Он любит музыкальные созвучия согласных: «Играют, пляшут и поют» («К Мальвине»); «Часы крылаты! не летите» («Совет друзьям»); «Во всем величии блистала» («Воспоминание»); «Коней сребряной браздой!» («Счастливец»). Искусно повторяя, концентрируя звуки п, р, б и др., поэт создает целую музыкальную симфонию в стихотворении: «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы При появлении аврориных лучей…» (1819).
Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посланию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение («Переход через Рейн», «Гезиод и Омир - соперники», «Умирающий Тасс»).
Расширяя возможности разговорной речи в поэзии, Батюшков достигает непосредственности в стихах: «Подайте мне свирель простую, Друзья! и сядьте вкруг меня Под эту вяза тень густую, Где свежесть дышит среди дня» («Совет друзьям»). Но при этом там, где необходимо, он обращается к анафорам («Отрывок из XXXIV песни „Неистового Орланда“), инверсиям («Тень друга») и к другим средствам синтаксической изобразительности.
Демократизируя литературный язык, поэт не страшится слов и выражений более широкого круга, чем любезное ему общество просвещенного дворянства. У него мы встретим уместно примененные слова: «крушиться» («Совет друзьям»), «топая» («Радость»), «рдеет» («Пленный»).
Пластической выразительности произведений Батюшкова помогают и точные, конкретные, изобразительные средства, в частности эпитеты. У него юность красная, вакх веселый, часы крылаты, луга зелены, ручьи прозрачные («Совет друзьям»), нимфы резвые и живые, сон сладкий («Веселый час»), дева невинная («Источник»), рощи кудрявые («Радость»), стан стройный, ланиты девушки пылающи («Вакханка»).
Но, полностью владея искусством художественного слова и блестяще проявив его во многих прекрасных лирических творениях, Батюшков оставил и стихотворения, в той или иной степени недоработанные. Это отметил еще Белинский. По его наблюдению, лирические произведения поэта по преимуществу «ниже обнаруженного им таланта» и далеко не выполняют «возбужденных им же самим ожиданий и требований». В них встречаются затрудненные, неуклюжие обороты и фразы: «Скорее морем льзя безбедно На валкой ладие проплыть» («Н. И. Гнедичу», 1808). Или: «Ведомый музами, в дни юности проник» («К Тассу», 1808). Они не всегда избавлены от неоправданной архаики: в элегии«Умирающий Тасс», написанной в 1817 году, встречаются слова, явно выпадающие из ее стиля: «кошницы», «лобзаний», «веси», «перст»,«оратая», «зрел», «огнь», «соплетенный», «десницу», «стогнам», «глас», «небренной».
Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении«Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, грации, амуры, Анакреонт, Сафо, Гораций и Аполлон, а в стихотворении «Совет друзьям» - нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Маль-вине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки»,«чаша золотая» и «ложе из цветов».
5. Особенности конфликта и композиции в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»
В основе общественного конфликта лежит столкновение двух идеологий: декабристской, выразителем которой главным образом является Чацкий, и патриархально-консервативной, идеологии главного оппонента Чацкого, Фамусова. Их постоянные жаркие споры, затрагивающие различные стороны общественной жизни той эпохи, мы можем наблюдать на протяжении всей пьесы. Но это противостояние не было бы так ощутимо и уж тем более не выходило бы на первый план, если бы в нем были задействованы только эти два персонажа. Грибоедов же практически всех своих героев, в той или иной степени, втягивает в этот конфликт. Против идей Чацкого вместе с Фамусовым выступают и Молчалин, и Скалозуб, и Хлестова, и Загорецкий, да и все остальные своими репликами лишь подтверждают обвинение Чацкого в адрес московского общества. Он же, вернувшись в Москву после нескольких лет странствий, не может смириться с ее нравами и горячо выступает против жестокий проявлений крепостничества ("Сам толст, его артисты тощи"), низкопоклонства перед вышестоящими, стремления к чинам и наградам ("Служить бы рад, прислуживаться тошно"), отношения общества к просвещению ("И с криком требовал присяг, // Чтоб грамоте никто не знал и не учился"), праздности этого общества ("Вчера был бал, а завтра будет два"), засилья всего иностранного ("Воскреснем ли когда от чужевластья мод?") и т.д. Все, что не соответствует его представлениям о жизни, вызывает у Чацкого бурю эмоций. Первоначально он кажется нам одиноким борцом против всевозможных общественных пороков, но Чацкий один только на сцене, в жизни же у него есть единомышленники, недаром он часто произносит слово "мы", говоря от имени какой-то определенной общественной силы; отдельные внесценические персонажи также являются сподвижниками Чацкого. Это и двоюродный брат полковника Скалозуба, который "службу вдруг оставил, // В деревне книги стал читать", и племянник княгини Тугоуховской, и профессора Педагогического института в Петербурге. Все это делает Чацкого реалистичным персонажем, не без основания критикующим общество, в отличие от мольеровского Альцеста, главного героя комедии "Мизантроп", который, хоть и справедливо осуждает человеческие недостатки, предстает перед читателем каким-то чудаком, которого не понимает даже лучший друг, человеконенавистником от природы. Это объясняется тем, что в отличие от Мольера, строго придерживавшегося классицистических норм, задачей Грибоедова было реалистично отразить современную ему эпоху, взяв актуальный для того времени жизненный конфликт с верной расстановкой сил, а также верной развязкой. Ведь при всей симпатии автора к своему герою, Чацкий оказывается изгнанным, потому что не наступило еще время для его победы, конфликт отнюдь не исчерпан. Дав именно такую развязку своему произведению, Грибоедов нарушил непременное требование классицизма хорошего конца, что придало комедии еще большую оригинальность. Но наравне с реалистическими чертами в "Горе от ума" присутствует и романтическая окраска: в глазах читателя Чацкий кажется борцом-одиночкой, так как ни от кого из действующих персонажей он не может ждать какой-либо поддержки и ему одному приходится справляться со своей сложной миссией.
Как уже было сказано выше, в комедии Грибоедова присутствует еще и любовный конфликт, который не менее интересен, чем общественный. По словам И.А. Гончарова "всякий шаг Чацкого, всякое его слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье", то есть без любовного конфликта не случилось бы и общественного. Но первый заслуживает внимания не только как причина второго, он, как и все в произведении Грибоедова, необычен. Его оригинальность заключается в нетрадиционности любовного треугольника: в отличие от классицистических комедий, где два соперника борются за руку и сердце своей возлюбленной, в "Горе от ума" сама девушка, защищая своего возлюбленного, пытается противостоять его сопернику. Уже один этот факт доказывает, что эта девушка, то есть Софья, не какаято бездумная кокетка, а довольно сильная личность.
Помимо того, что любовный треугольник нетрадиционен, он оказывается еще и "перевернутым", пародией на распространенные в сентиментальной литературе любовные интриги. Так, было принято изображать девушку, влюбленную в умного, благородного и чувствительного разночинца, но поневоле выходящую замуж за богатого, но ограниченного и недалекого дворянина. Примером именно такого любовного конфликта может служить роман Ж.Ж. Руссо "Юлия, или Новая Элоиза", главная героиня которого, Юлия д’Энтаж, влюблена в своего учителя, разночинца Сен-Пре, но вынуждена выйти замуж за господина де Вольмара. Грибоедов же высмеивает сентименталистские традиции, изображая небогатого разночинца Молчалина низким и подлым, а дворянина Чацкого умным, благородным и возвышенным.
Но чем же тогда объясняется выбор Софьи? Тут мнения многих критиков расходятся. Одни больше склоняются к выводу, что Софья выбрала Молчалина, чтобы отомстить Чацкому, уехавшему от нее три года назад, и все же продолжает неосознанно любить его. Так, например, полагает академик Нечкина, утверждающая, что Софья – интересная личность, образ которой Грибоедов не развил полностью, боясь затмить тем самым образ Чацкого, и поэтому "Софья начертана неясно", как заметил А.С. Пушкин. Другие же критики уверяют в обратном, говоря о том, что Софья просто начитавшаяся французских романов холодная кокетка, не наделенная ни особым умом, ни особым чувством.
Но неясность Софьи еще и художественно оправдана, так как во многом помогает связать общественную и любовную интриги. Так, в первом действии мы не можем предугадать развязку комедии, шансы у Чацкого на взаимность Софьи в глазах читателя еще остаются, мы верим в перемену ее отношения к старому другу. В сцене же обморока читатель и зритель узнают о глубокой и сильной привязанности Софьи к Молчалину, которую уже можно назвать и любовью. Становится ясным, что Чацкому не на что надеяться, но теперь интерес читателя прикован к поведению Чацкого, мы следим за тем, когда же он убедится в бесполезности попыток завоевать Софью. Одновременно с этим Чацкий ведет еще и политическую борьбу, на которую, безусловно, влияют его любовные переживания, вызванные поведением Софьи. Неожиданным поворотом в действии является пущенная именно Софьей сплетня о сумасшествии Чацкого, которая делает девушку непосредственной участницей общественного конфликта и ставит ее в ряд злейших врагов Чацкого; именно в этот момент происходит слияние двух интриг комедии, которые позже нельзя будет отделить друг от друга.
В переплетении и дальнейшем слиянии двух интриг большую роль играет реалистичный и многогранный характер главного героя, предстающего перед нами и пылким любовником, и красноречивым оратором. Именно его появление и создает живое, яркое действие. Чацкий сразу начинает борьбу на двух фронтах, что и приводит его в конце к "мильону терзаний". Но не только его отношения с Софьей влияют на его борьбу с "веком минувшим", как уже было сказано, но и его постоянные столкновения с фамусовским обществом, вызывающие его злость и раздражение, делают его дальнейшие беседы с Софьей столь резкими, ядовитыми и отталкивающими девушку ("Не человек, змея!").
Помимо Софьи, еще одним человеком, помогающим увязать два конфликта воедино, является Молчалин; он и соперник в любви, и политический оппонент Чацкого. Разговор этих двух героев является столкновением двух антиподов, каждый из которых считает другого ничтожеством. Молчалин является олицетворением всей низости и чинопоклонения фамусовского общества, что еще больше усиливает горе Чацкого, так как получается, что именно ненавистное ему общество отбирает у него возлюбленную ("А вы! О Боже мой! кого себе избрали?").
Присутствие в комедии Грибоедова одновременно двух интриг вызвало жаркие споры в русской критике, первым же, кто подробно рассмотрел тесную связь этих двух сюжетных линий, был И.А. Гончаров, писавший: "Две комедии как будто вложены одна в другую… Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и связывается в один узел".
Особенности композиции
Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые критики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плетнев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентименталистом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуковским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние классицизма («Баг»), а затем гуманистическо-элегического романтизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни классицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная деятельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развертывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами.
Батюшков выступил в сложных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сентиментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гуманистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэзии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт гедонистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии характерно создание объективного образа лирического героя, обращение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.
Но ей не уступает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искренностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвосхищает лучшие реалистические элегии Пушкина.
Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посланию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение
Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки», «чаша золотая» и «ложе из цветов».
Он влиял на поэзию Пушкина. Был его учителем в поэзии, как это видно в лицейских стихотворениях. Все, что было существенно в его (а также Державина и Жуковского), поэзии, пресуществилось поэзии Пушкина, переработанное ее самобытным элементом. Батюшков впервые, до Пушкина, дал антологический слог, в котором показал все возможности русского языка.
В любви он не романтик. Изящное сладострастие – вот пафос его поэзии. В любви, кроме страсти и грации, много нежности, а иногда много грусти и страдания. Но преобладающий элемент – страстное вожделение, увенчиваемое всею негою, всем обаянием исполненного поэзии и грации наслаждения.
В прелестном послании Ж*** и В*** «Мои пенаты» с яркостью высказывается преобладающая страсть поэзии Батюшкова. Окончательные стихи этой прелестной пьесы представляют изящный эпикуреизм Батюшкова во всей его поэтической обаятельности. В этом эпикуреизме много человечного, гуманного, хотя, может быть, в то же время много и одностороннего. Здоровый эстетический вкус всегда поставит в большое достоинство поэзии Батюшкова ее определенность. Чувство, одушевляющее Батюшкова, всегда органически жизненно, и потому оно не распространяется в словах, не кружится на одной ноге вокруг самого себя, но движется, растет из самого себя подобно растению, которое, проглянув из земли стебельком, является пышным цветком, дающим плод.
Конст-н Никол-ч Бат-в был одним из популярных поэтов своего времени. Вместе с тем это был поэт, «заживо познавший свой закат», по выражению Вяземского. В расцвете жизни, в 1821 году, он заболел тяжелым психическим расстройством и в таком состоянии прожил еще 33 года. Тем не менее Батюшков успел оставить большой след в истории РЛ. В печати имя Бат-ва появилось впервые в 1805 году («Послание к стихам моим»). В послед.затем неск. лет поэт печатает много стих-й в журнале «Северный вестник», «Цветник» и тд. Важным фактом в его лит-ой жизни было вступление в 1805 году в «вольное общество любителей словесности, наук и художеств» в тот период, когда им еще руководили радикально настроенные Борн и Попугаев. В это же время Бат-ов сближается в СПб с кружком Оленина и увлекается веяниями неоклассицизма. Бат-ва привлекает «легкая поэзия» античного мира, любовная лирика Анакреона и Сафо, Горация и Тибулла. В своих произ-ях поэт стремится достигнуть худ.пластичности, гармонически строгих и простых форм античной поэзии. Вместе с тем Бат-в увлекается «легкой поэзией» французских поэтов Парни и Геркура, их эпикуреистической лирикой. Лит-но-эстетические вкусы Бат-ва делают его противником лит-ых староверов, ортодоксального классицизма, а также крайностей сентиментализма. В статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815) Бат-в проводит мысль о том, что «Поэзия … требует всего человека». Задачу свою как поэта Бат-в видел также в усовершенствовании лит-го языка. 1814-1817 годы были периодом расцвета твор-ва Бат-ва. В 1817 году произ-я Бат-ва, печатавшиеся в различных журналах, вышли в свет отдельным сборником под заглавием «Опыты в стихах и прозе». На прозу поэт смотрел как на важный этап в деле выработки стих-го мастерства. Белинский с полным основанием назвал его «превосходнейшим стилистом».
Осн. мотив поэзии Бат-ва - это прославление любви к жизни. С юношеским упоением воспевает поэт радости жизни, заимствованный у античного мира идеал счастья. Всего отчетливее эти настроения Батюшкова отразившие общественный подъем преддекабристской поры, проявились в стихотворении «Мои пенаты» (1811-1812). Тишина в скромной деревенской хижине поэта; ветхий, треногий стол, полузаржавленный меч предков на стене, жесткая постель - вот вся незатейливая обстановка обители поэта. А в укромном уголке он расставил своих домашних богов, пенатов. Перед нами образ поэта-мечтателя. Чувствуется перекличка сентиментализма. Он создает идеальный мир. Пенаты - это боги, дом очага в Римской мифологии. Анакреонтическими настроениями проникнуты и многие другие стих-я поэта: «Мой гений», «Веселый час» и др. Все это типично эпикурейская лирика, в кот-й мотивы беспечного восприятия жизни сливаются с эротическим чувством, выраженным всегда эстетически изящно. У поэта рано стали появляться следы двойственности, противоречивости настроений. В своих элегиях («Тень друга», «Умирающий Тасс») Батюшков отдал дань романтизму, но и в них неизменно чувствуются стремление к естественности в изображении чувств и пластичность образов - черты, характеризующие поэзию Батюшкова. 1-й период - гедонистический. В 1 половине своей творч-й жизни, до войны 1812 года, Бат-в выработал собственную «маленькую», по его выражению, философию. Поклонник Монтеня и Вольтера, поэт своеобразно соединил скептицизм с чувствительностью и гедонизмом. Основной жанр лирики 2-го периода - жанр элегии. Различаются 2 вида элегий: Интимная («Тень друга», «Мой гений», «Разлука», «Я чувствую» и др.) и Историческая («переход русских войск через Неман», «переход через Рейн») «интимная» элегия -это элегия разочарования. Чувство горести обусловлено несчастливой любовью, потерей дружбы, личным душевным опытом. Бат-в достигает здесь не только эмоциональной напряженности, но и подлинного психологизма. В 3 период своего творчества (середина 1814-1821) Бат-в вновь обращается к лирике. Лит-я деятельность Бат-ва в эти годы харак-тся усилением филос. мотивов, попыткой осмыслить истор-й опыт в соотнесении с настоящим, укреплением поэта на позициях романтизма.К. Н. Бат-в в поэзии всегда придерживался принципа, который провозгласил в начале своего творческого пути: “Живи, как пишешь, и пиши, как живешь”. Это кредо поэта нашло отражение и в данном стихотворении. ЛГ этого стихотворения, написанного в форме послания к Жуковскому и Вяземскому, является поэт, живущий в деревне в старом, бедном дедовском доме. Однако уже из первых строк мы понимаем, что именно это жилище и уединенный образ жизни по душе герою, т.е. мы видим, что весь текст произведения организуется им как субъектом сознания с прямо-оценочной точкой зрения. Благодаря этому читатель отождествляет лирического героя с самим поэтом: создание и создателя, что характерно для лирического произведения. Но на самом деле в образе героя раскрывается единая личность в ее отношении к миру и к самой себе, близкая автору. Таким образом, в образе поэта-творца, являющимся носителем сознания, возникает предмет изображения - объект - авторское сознание.
В своем послании Батюшков создает дисгармоничное художественное «двоемирие», в котором естественно сосуществуют образы условной античности с деталями, воссоздающими действительную жизнь поэта в деревенском уединении («стол ветхой и треногой», калека-солдат с «двухструнной балалайкой» и др.) Для создания деталей античного мира автор применяет большое количество мифологем, которые начинаются уже с названия стихотворения: Пенаты -- (рим. миф.) боги-покровители домашнего очага, а в переносном смысле -- дом, жилище, обитель. Так Батюшков любил называть свою вологодскую деревню Хантоново на берегу Шексны; Пермес -- (греч.миф.) ручеек, текущий с Геликона (Олимпа) и посвященный музам, а, в свою очередь, под фразой «Богинь пермесских дар» понимается вдохновение; Лары -- (рим. миф.) души предков, хранители домашнего очага и т.д. Все стихотворение построено на противопоставлении скромного положения и образа жизни, избранного поэтом, «богатству с суетой», составляющим основной жизненный интерес высоких общественных кругов: «развратных счастливцев», «философов-ленивцев» с их «наемною душой», «придворных друзей», «надутых князей». В самих этих выражениях чувствуется некая ирония, достигнутая посредством оксюморона, который опять же подчеркивает противоречие. А вот при описании жилища поэта автор использует совсем иные лексические единицы. Не этим баловням судьбы, а убогому калеке-воину поэт хотел бы дать приют в своей «смиренной хате», которая ему дороже дворцов, так как в этом доме его окружают необычные вещи, люди, боги, создающие в нем уютную поэтическую атмосферу. Лирический герой призывает гостей, которых в свою очередь можно разделить на три круга. Первый круг - это божества: пенаты, лары, музы, которые призываются с целью принести в жилище поэта гармонию, покой, счастье. Второй круг представляют античные поэты, такие как Гораций, Пиндар и др. А третий круг - это русские поэты: Карамзин, Дмитриев, Жуковский, Вяземский и др. Таким образом, возникает картина любимых поэтов автора. А жанр послания, в свою очередь, позволяет поэту непосредственно обратиться к этим личностям, тем самым показать свое отношение к ним.
Это стихотворение вольной рифмовки, т.е. в нем используется смешение различных схем рифмовки (смежной, кольцевой, перекрестной) и нет разделения на строфу. Пары, создаваемые смежными рифмами - это нестрофические двустишия. Такой тип рифмовки еще раз подчеркивает дисгармонию.
В структурном отношении стихотворение делится на пять неравных частей. В первой части мы наблюдаем образ убогого, но милого сердцу поэта жилища, с лишь тонким намеком на неприятие роскоши. Во второй части наблюдается уже открытое противопоставление мира поэта полной излишеств жизни богачей, образ которых представлен в тусклых тонах, а в печи поэта горит «яркий огонь». Батюшков создает образ простой пастушки, которая кажется герою милее и прекраснее благородных дам. В третьей части снова возникает мир поэтический, духовный мир поэта. В этой части наиболее очевидно переливание мелодичного слога Батюшкова, что становится очевидным благодаря богатству звуковой организации, которая достигается исключительно фонологическими средствами, такими как, например, сочетания фонематических повторов с контрастами: Сложи печалей бремя,
Жуковский добрый мой!
А вот в четвертой снова предстает противоречие страстей и сует светской жизни и мирной души творца, которая описывается особой лексикой (добрый, святой, мирный, беседовать, светлый, упоенье, отрадная тишина), а светский мир совсем иными словами (волненье, суета, наемная, развратные, надутые, горделивцы). Однако внутренний мир поэта свободен от зла и противоречий, в нем царят любовь и дружба, счастье и радость, осуществляется органическая преемственность и непрерывность культуры:
Беседовать со мной!..
И мертвые с живыми
Вступили в хор един!..
В заключении хотелось бы еще раз отметить, что раннее творчество Бат-а проникнуто чувствами радости жизни, оптимизма, любви. Он - певец мира изящной античности. Его интересует внутренняя жизнь и достоинство человека, влечет мир домашнего очага. Бат-в сталкивает роскошь и бедность, доказывая, что интимный мир благороднее и возвышеннее блестящей действительности, богатства и суеты, светских сплетен и интриг. Главные ценности жизни, по Бат-у, - это любовь и творчество. Счастье поэта там, где вдохновение, а вдохновение там, где покой и мир. В своих «пенатах» он желает видеть только единомышленников и друзей -- Жук-го и Вяземского, тщательно ограждая мир «своей смиренной хаты» от «зависти людской». Ранние стихи Бат-а-- образец художественного мастерства, они отличаются безукоризненным языком, мелодичностью, внутренней грацией.
Тема нашего сегодняшнего урока – творчество Константина Николаевича Батюшкова. Мы остановимся на некоторых произведениях этого поэта («Мечта», «Послание И.М. Муравьеву-Апостолу», «Мои пенаты») и попытаемся извлечь из них самые значительные романтические темы, потому что в историю русской поэзии Батюшков вошел как один из первых русских романтиков. Познакомимся с такими понятиями, как элегия и послание.
Тема: Русская литература XIX века
Урок: Поэзия русского романтизма. К.Н. Батюшков
В 1817 году Батюшков издаст единственную свою книгу «Опыты в стихах и прозе».
Рис. 2. Сборник произведений К.Н. Батюшкова «Опыты в стихах и прозе»
В данном случае опыт Батюшкова в прозе нас не будет волновать, хотя по-своему они любопытны, интересны и замечательны. Остановимся на поэзии. Первая неожиданность, которая обнаруживается в этой книге, это то, что все свои стихи Батюшков умудрился расположить между двумя наиболее популярными и наиболее значительными для последующей русской поэзии жанрами: первый раздел составляли элегии, второй раздел - послания, третий - смесь, в которую вошло все прочее. А стало быть, центральными жанрами творчества Батюшкова оказались элегия и послание. И это не случайно, потому что получится так, что именно эти два жанра окажутся ведущими в истории русской поэзии ближайших 10-20 лет. Поэтому остановимся на элегии Батюшкова «Мечта» и на двух посланиях, которые будут являть собой два разных варианта этого литературного жанра: высокое, классическое, написанное пятистопным ямбом послание «И.М. Муравьеву-Апостолу» и легкое, дружеское, написанное трехстопным ямбом (впервые написанное Батюшковым) «Мои пенаты».
ЭЛЕГИЯ (от греч. жалобная песня ) - жанр лирики: стихотворение медитативного (от лат. углубленное размышление ) или эмоционального содержания, передающее глубоко личные, интимные переживания человека, как правило, проникнутые настроениями грусти, светлой печали.
Начнем с элегии «Мечта», над которой автор работал почти в течение 10 лет, построив стихотворение таким образом, что его можно длить до бесконечности. А поскольку центральная ситуация этого произведения - это разговор поэта с мечтой, то элегия могла превратиться в бесконечность. Но нас волнует то обстоятельство, что это не просто мечта, а мечта, которая является в творчестве Батюшкова эквивалентом традиционной музы. Он называет ее подругой муз, и более того, мечта становится воплощением той самой темы, темы поэта. И что же здесь нового и необычного? Когда речь идет о романтической поэзии, то, в первую очередь, она противопоставляется традициям классической поэзии и самого классицизма, где все-таки под творчеством, и поэтическим в том числе, помимо таланта и необходимого поэтического гения, в первую очередь, следовала необходимость учиться и подражать образцам, прежде всего античным. Поэтому классицизм носил оттенок учености, в то время как романтический автор принципиально выстраивает свою фигуру как персонажа, не связанного с разумом и рассудком. Более того, в данной элегии мечте убийственно противостоит житейский опыт, человеческий рассудок, от которого поэт Батюшков убегает, поскольку прерогатива мечты - это прерогатива юности, свободного, нескованного ничем воображения. Поэтому, обращаясь к мечте, он выстраивает своеобразный воображаемый полет, который совершает поэт, сидя в своей скромной и бедной хижине, и маршруты этого полета по-своему важны. Потому что он то уносится в далекое северное средневековье, то неожиданно отправляется в Древнюю Грецию и Древний Рим и вспоминает античных поэтов и как бы ведет с ними разговоры, то возвращается в Петербург, то вспоминает фрагменты собственной биографии, связанные с войной. И в этом смысле перед нам открывается полет в разные времена, эпохи, культуры, что расширяет сферу прекрасного, куда теперь может обращаться поэт. Она не ограничена только античной традицией и классическими образцами, она обращена ко всему миру. Важным становится и то, что этот мир воображения, в котором живет поэт, противопоставлен в Батюшковском стихотворении миру реальному: наш поэт бедный, несчастный, у него не сложилась жизнь. И это не случайность, это принципиальный мотив, связанный с тем, что в нормальном мире, в котором живут нормальные люди, поэт не может найти своего достойного места, он не хочет служить, двигаться по служебной лестнице, накапливать богатства, потому что это не составляет его ценностного интереса. А поскольку он уходит от этого реального мира, то возникает такая не всегда внятно прочитываемая оппозиция официальному миру, который осознается здесь отрицательно, потому что он враждебно относится и к поэту, и к мечтам, не видя в них никакой ценности. Но возможность жить в этих самых мечтах - это значительна компенсация, то, чего вы не можете достигнуть в реальности, то с легкостью вы осуществляете в мечтах. Более того, не нужно думать, что мечты - это хрупкая вещь. Поскольку для Батюшкова это эквивалент музы, поэзии, то он не случайно вспоминает и Горация, и Анакреона, и, в первую очередь, обращается к авторам любовно-эротической поэзии, имея в виду, что эти переживания совсем частные, интимные, не имеющие глобального смысла для человечества. Но человечество их помнит, и эти легкие, крылатые порывы на века запечатлелись. Вот примерно в таком виде вырисовывается эта тема, с одной стороны, музы, поэзии, творчества, с другой стороны, поэта в этой столь значимой и любой Батюшковым элегии «Мечта».
ПОСЛАНИЕ - поэтический жанр: стихотворное письмо, произведение, написанное в форме обращения к кому-либо и содержащее призывы, просьбы или пожелания.
А вот в серьезном послании «И.М. Муравьеву-Апостолу»
Рис. 3. С.И. Муравьев-Апостол ()
мы обнаруживаем очень важные комментарии и пояснения к этой самой фигуре поэта, в которой подчеркивается гениальность и индивидуальность:
Ты прав, любимец муз! от первых впечатлений,
От первых, свежих чувств заемлет силу гений,
И им в теченье дней своих не изменит!
Кто б ни был: пламенный оратор иль пиит,
Светильник мудрости, науки обладатель,
Иль кистью естества немого подражатель, -
Наперсник муз, познал от колыбельных дней,
Что должен быть жрецом парнасских олтарей.
Мало того, что мы встречаем тут любимую античную традицию, греческую мифологию, важным тут становится то обстоятельство, что поэтами не рождаются, это некий дар свыше. Более того, на качестве этого дара сказывается окружающее пространство, в котором вы впервые обнаруживаете себя, впервые видите мир. И, в результате, становится понятно, что, чему бы вы ни учились дальше, как бы вы не совершенствовали свой талант, как бы вы не подражали известным классическим образцам, уйти от этого собственного отпечатка индивидуальности невозможно никогда. Поэтому идея романтического поэта и романтического творчества впервые приводит нас к мысли об индивидуальности этого художественного дарования, художественного гения. Дальше послание разворачивается в виде примеров, которые приводит Батюшков. С одной стороны, вполне классический и любимый им Гораций, античный автор. А вот следующие примеры выглядят неожиданно, потому что речь идет о Ломоносове,
Державине.
На первый план выдвинута фигура Ломоносова как одного из любимых Батюшковым авторов, с одной стороны, а с другой стороны, удивительно аккомпанирующий к идеи этого послания. Видите ли, Ломоносов родился на севере, и его первые впечатления об окружающем мире были существенно иными, чем те впечатления, которые возникали, предположим, у жителей Древнего Рима, юга у Горация, потому что это страшная и одновременно мощна северная природа:
Нет! нет! И в Севере любимец их не дремлет,
Но гласу громкому самой природы внемлет,
Свершая славный путь, предписанный судьбой.
Природы ужасы, стихий враждебных бой,
Ревущие со скал угрюмых водопады,
Пустыни снежные, льдов вечные громады
Иль моря шумного необозримый вид -
Всё, всё возносит ум, всё сердцу говорит
Красноречивыми, но тайными словами.
Здесь возникает другая важная тема, связанная с темой природы. Все люди видят эту природу, все в ней живут, но не со всяким эта природа разговаривает. Но, когда речь идет о поэтах, о любимцах муз, то вот с ними она как раз красноречивыми, внятными, но тайными словами, потому что для других они не ясны. Таким образом, поэт особенным образом чувствует и понимает язык природы в том его качестве, в котором он не доступен никому иному. И, наконец, в финале послания Батюшков возвращается к любимой теме, теме трагического существования поэта в реальной жизни, в трагичности его судьбы:
Так, свыше нежною душею одаренный,
Пиит, от юности до сребряных власов,
Лелеет в памяти страну своих отцов.
На жизненном пути ему дарует гений
Неиссякаемый источник наслаждений
В замену счастия и скудных мира благ:
С ним муза тайная живёт во всех местах
И в мире - дивный мир любимцу созидает.
Здесь возникает отчетливо сформулированная идея двух миров: реального и воображаемого, мира мечты. Более того, становится понятным, что речь идет об особой силе этой мечты и воображения, потому что речь идет о той удивительной способности, которая связанна с возможностью жить в мире мечты как в мире реальном. И в этом отношении перед нами не просто какая-то мечтательность, а такого рода сила, при которой настоящий мир теряет свои реальные очертания, свою строгость и твердость и превращается в нечто совсем иное благодаря мечте поэта:
Пускай свирепый рок по воле им играет;
Пускай незнаемый, без злата и честей,
С главой поникшею он бродит меж людей;
Пускай, фортуною от детства удостоин,
Он будет судия, министр иль в поле воин -
Тоже блестящее мест, если иметь в виду русскую культуру, связанную с тем, что статус поэта у нас совсем неопределенный в социальном смысле, а вот ваше место в табеле о рангах очевидно и всем понятно. Но возникает такая ситуация, что кем бы вы ни были, мир поэзии, музы существует поверх этого, поэтому поэт живет не своей социальной деятельностью, а миром воображения. Финал послания выглядит совсем странно:
Но музам и себе нигде не изменит.
В самом молчании он будет всё пиит.
В самом бездействии он с деятельным духом.
Тут мы договорились до финального противоречия. Оказывается, поэт не обязательно пишет стихи, он может молчать, может бездействовать, потому что поэт - это не стихотворец, в классическом понимании. В романтической традиции, и у Батюшкова это, пожалуй, впервые так ярко и отчетливо прозвучит, речь идет о поэте как особом существе, обладающим необычными способностями, особенным образом воспринимающим мир, который говорит ему красноречивыми и тайными словами, обладающий способность жить в другом мире, который он создает благодаря своей мечте. А стало быть, перед нами некое духовное существо, не похожее на других людей. Из этого следует масса размышлений, связанных с тем, что, действительно, поэт тут оказывается в особом положении: он над людьми, он избранный и отторгнутый от людей одновременно. Зато особенное очарование и особый смысл придают ему возможность общаться с подобными же существами, поэтами.
Эту возможность (общение избранных поэтов) реализует знаменитое послание Батюшкова «Мои пенаты», обращенное к Вяземскому
и Жуковскому,
к двум поэтам и приятелям автора. И выстраивается это послание, с внешней точки зрения, как приглашение Вяземского и Жуковского посетить укромный уголок, где живет поэт. Мы обнаруживаем здесь почти все традиционные темы Батюшкова: бедный, несчастный, всеми оставленный, всеми брошенный, забытый поэт, живущий в глубоком одиночестве. Так начинает свое послание
В сей хижине убогой
Стоит перед окном
Стол ветхий и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель -
Все утвари простые,
Все рухлая скудель!
Скудель!.. Но мне дороже,
Чем бархатное ложе.
Опять возникает известное у Батюшкова противопоставление бедного, несчастного существования поэта богатству внешнего мира. Эта тема в послании будет развиваться и дальше, потому что он кого-то приглашает, а кого-то нет, о чем и напишет ниже:
Отеческие боги!
Да к хижине моей
Не сыщет ввек дороги
Богатство с суетой;
С наемною душой
Развратные счастливцы,
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые князья!
Отвергаются как раз жители официального мира, озабоченные мирскими достижениями и благами. Наш автор живет в совершенно другом мире, неслучайно ведь послание называется «Мои пенаты». Пенаты и Лары -
это боги домашнего очага, и вот в этом простом уголке поэта живут именно они:
Отечески Пенаты,
О пестуны мои!
Вы златом не богаты,
Но любите свои
Норы и темны кельи
По крайней мере, вот эти самые божества присутствуют и живут здесь же. Дальше послание описывает жизнь нашего поэта вот в этом укромном уголке, кого он туда не приглашает и кого туда зовет. Среди этих приглашенных оказывается некая возлюбленная поэта, некая Лилета, которая представляет любовную тему Батюшкова:
И ты, моя Лилета,
В смиренной уголок
Приди под вечерок
Тайком переодета!
Под шляпою мужской
И кудри золотые
И очи голубые
Прелестница, сокрой!
Накинь мой плащ широкой,
Мечом вооружись
И в полночи глубокой
Внезапно постучись...
Вошла - наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам,
И грудь ее открылась
С лилейной белизной:
Волшебница явилась
Пастушкой предо мной!
Понятно, что здесь речь идет ни о какой конкретной женщине и Батюшковской любви - это мир мечты и воображений, именно поэтом героиня носит и условное имя, и с ней происходят такие феерические представления с театральными переодеваниями, которые завершатся описаниями этого прекрасного ложа.
А Лила почивает
На ложе из цветов...
И ветер тиховейный
С груди ее лилейной
Сдул дымчатый покров....
И в локоны златые
Две розы молодые
С нарциссами вплелись;
Сквозь тонкие преграды
Нога, ища прохлады,
Скользит по ложу вниз...
Я Лилы пью дыханье
На пламенных устах,
Как роз благоуханье,
Как нектар на пирах!
И мы забыли, что все это происходит на жесткой постели. Вдруг весь мир оказался усыпан цветами, преобразился, очень незаметно и не всегда ощутимо. Потому что дальше, когда Лилета покинет нашего поэта, вместо нее в его укромный уголок придут музы. И это центральное место, потому что та же самая любовь теперь будет обращена в сторону этих самых муз. И описание этого мира поэзии Батюшков развернет не в виде полета мечты и воображения, а в виде разговоров, которые он ведет с поэтами, в данном случае, символически представляющими собою весь мир поэзии. Причем это будут и поэты, живущие ныне, и поэты, давно почившие. Это будут и античные, любимые для Батюшкова поэты, и русские поэты, от Ломоносова, Державина до современников Батюшкова: Карамзина, Богдановича. Но главное, что это будет некий диалог, который разворачивается вне времени и пространства, потому что, с любимой Батюшковской точки зрения, приобщение к миру муз и поэзии одаривает вас бессмертием. А вот в финале автор приглашает Жуковского и Вяземского посетить это укромный уголок с целью поспорить и попить, поскольку здесь собираются избранные люди, которые не разговаривают о поэзии, а живут в ней. А поскольку мир поэзии одаривает их радостью, счастьем, восторгом, любовью и проч., то портреты Жуковского, Вяземского рисуются как портреты людей, которые в этом мире мечты и поэзии обретают невозможное нигде счастье, наслаждение жизнью, потому что в других сферах человеческого существования обреет эту высшую гармонию невозможно. Даже смерть не страшит нашего поэта, потому что нужно сейчас петь, веселиться и радоваться, ведь когда-то наступит смерть, но, когда я умру, не плачьте над моею могилой, не читайте над ней скучные псалтыри, продолжайте петь и веселиться, для того, чтобы прочие люди с удивлением обнаружили, что здесь похоронен прах молодого счастливца. Почему же это стихотворение Батюшкова стало своего рода манифестом Батюшковской поэзии? Обратим внимание еще на одну деталь. Когда речь идет о приглашенных Вяземском и Жуковском, то поднимают они золотые чаши. Хотя стоит напомнить, что «всё утвари простые, всё рухлая скудель», твердое ложе, которого и в помине нет, кроме трехногого стола и полки книг. А потом - ложе из цветов, в котором почивает Лила, потом воображаемые разговоры с поэтами, потом золотые чаши, из которых они пьют. Дело в том, что на наших глазах разворачивается преобразование скудной реальности в этот огромный восторженно-прекрасный и красивый мир мечты, поэзии, второй мир, в котором пребывают избранные поэты.
Вот в таком неожиданном и странном смысле возникает в романтической поэзии Батюшкова такая, казалось бы, понятная тема поэта и поэзии. Потому что поэтом тут становится не автор стихов, а особым способом воспринимающий и чувствующий мир человек, который может жить в мире воображения и фантазии, который отделен от жизни других людей, потому что не всякому дана такого рода способность, но зато с восторгом принимающий аналогичных ему поэтов, поскольку перед нами возникает некий союз, содружество избранных гениев. Именно в таком виде предстанет эта тема в поэзии Константина Николаевича Батюшкова.
1. Сахаров В.И., Зинин С.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: Русское слово.
2. Архангельский А.Н. и др. Русский язык и литература. Литература (углубленный уровень) 10. М.: Дрофа.
3. Ланин Б.А., Устинова Л.Ю., Шамчикова В.М. / под ред. Ланина Б.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: ВЕНТАНА-ГРАФ.
2. Поэзия русского романтизма начала XIX века ().
3. Русская литература и фольклор ().
Прочитайте поэзии «Мечта», «Послание И.М. Муравьеву-Апостолу», «Мои пенаты» Батюшкова в полном объеме и
1. Найдите в них метафоры и архаизмы.
2. Выпишите всех мифологических героев и определите их значения.
3. *Проанализируйте их с точки зрения жанровой принадлежности, найдите общие и отменные характеристики.
